– Тогда я это прекращу. Ты безумец, и за все время, что я тут нахожусь, меня ни на секунду не оставляло желание убить тебя. Это будет самая оправданная смерть и самая большая справедливость в истории.

– И что же ты будешь делать после? Станешь на мое место и будешь исправлять каждый сон, который покажется тебе неправильным?

– Никакого сна не будет. Пора взглянуть в лицо реальности.

– Мы решали одну задачу, но пришли к разным ответам. Каково же твое решение? Просто уничтожить все, что я создал, вернуть мир к его обычному состоянию убогости и ничтожества? Быть может, ты думаешь, что люди научаться понимать друг друга и достигнут идеального мира самостоятельно?

– Нет. Это последнее, с чем бы я согласился.

– Тогда чем ты лучше меня, лицемер? Какого хера ты решил, что имеешь больше прав решать судьбы других?

Гость остановился спиной к хозяину, на глазах теряющему самообладание, словно показывая, что полностью держит ситуацию в своих руках и ничего не опасается. Он медленно повернул голову и бросил в сторону собеседника холодный взгляд.

– Просто потому, что я пришел сюда. Этого достаточно. Каждое слово, выжженное на сердце. Каждый плевок, оставленный на спине. Кровь, смешавшаяся со слезами. Крики в пустоте, полные отчаяния. Каждая дверь, захлопнувшаяся перед лицом. Каждая ложь и каждый удар. Одиночество и бессилие. Каждая частичка этого проклятого мира будет уничтожена, очищена и создана заново – такой, какой ее вижу я. И больше не будет никакого обмана, но каждый будет властен прожить жизнь ровно так, как того пожелает, и каждый выбор будет делать сам. Реальность, одинаково подвластная всем, реальность, в которой все едино и неразделимо. Больше никаких конфликтов, никакой боли, никаких войн, никакой ненависти, никаких различий. Страх, одиночество, разочарования, обида, несправедливость – всему этому пора уйти, уйти вместе с тобой.

Хозяин вздрогнул. Было что-то в этих словах до ужаса знакомое, вот только он не мог понять, что именно. Давление извне росло, и уже пространство начало слегка деформироваться – в некоторых местах пропадали куски, оголяя бесцветную пустоту, зал то тут, то там плыл и дрожал, стены то слегка сминались, то растягивались.

– Что значит “никаких различий” и “все едино”? Я не понимаю, каков твой ответ. Что бы ты сделал на моем месте, что именно для тебя значат эти слова?

Гость глубоко вздохнул и повернулся всем телом. На его лице расцвела слабая улыбка человека, который только что нашел уязвимое место соперника в очень долгой и сложной игре.

– Неужели? Или ты просто уверен, что я хочу думать, будто ты ничего не понимаешь? Мне все равно, что происходит здесь, как и тебе. Признаюсь, дойти и понять все было сложно, но все же у меня получилось. Твоя ошибка в том, что ты вовсе не сделал каждый элемент картины зацикленным и рекурсивным, ты вообще побоялся подходить к холсту. Ты вообразил себя рисующим себя – но на этом все. Поместил реальность внутрь сна и сказал, что это – идеальный мир, что так теперь должны жить люди, но сам потерял контроль над этим сном, и просто наблюдал, как для многих он постепенно превращался в кошмар. А я воплощу прекрасный сон в реальность – осязаемую, материальную, истинную.

– Что ты несешь, чей сон ты собрался воплощать? Чей, если всем снятся разные сны, если у всех разные мечты, разное восприятие, потому что люди сами…

Хозяин осекся на полуслове и уставился на своего гостя расширяющимися от изумления глазами. Он не мог поверить, что чей-то разум мог породить такой выбор. Чей-то, кроме его собственного. Как это могло случиться? Гость перестал улыбаться и закурил очередную сигарету.

– Похоже, ты понял, о чем я. В грядущем мире мире твой вопрос не имеет смысла. Хватит с нас этих “мой”, “твой”, “их”. Не замечал, что больше всего дурного порождают какие-то дурацкие местоимения? Моя правда, твоя правда. Ваши взгляды, наши взгляды. Ее мораль, его мораль. И как же все это совместить? Разделить всех, запереть в отдельных камерах, погрузив в бесконечный обман в циклах перерождений? Нет. Это решение того, кто миру чужой. Единственный способ принести людям мир – объединить их. Я долго шел к этой мечте, и вот теперь я построю новое, прекрасное будущее для всех нас. Будущее без боли и страданий. И даже если ты со мной не согласишься, то сделать ничего уже, боюсь, не сможешь.

Гость достал из-за пояса пистолет и наклонил голову вбок. Человек напротив него – теперь было уже совершенно очевидно, что он, за созданной им иллюзией всемогущества и абсолютной власти, в конечном счете, тоже всего лишь человек, хотя и зашедший так далеко, как никто до него – расправил плечи и окинул оценивающим взглядом своего противника.

– Не смогу? Кажется, ты все еще не понимаешь. В этом сне я – полноправный владыка реальности, и тебе никак не убить меня. Я твой бог.

Воздух вокруг “бога” сгустился, принимая форму полупрозрачной спиралевидной брони, иссиня-черной и усыпанной тем же узором из скорчившихся в муках лиц, что и стены. Над его головой, в месте, где броня сужалась в последнем витке спирали, она приняла форму светящейся маски демонического вида, с растянувшимся почти до ушей оскалом и пустыми глазницами. Длинный и острый язык, вершина спирали, высунулся изо рта маски и выжидающе нацелился на гостя, который выглядел скучающим, будто наблюдал дешевые и банальные спецэффекты. Он картинно развел руками, и в правой щелкнул снятый с предохранителя пистолет, а левая поднесла к губам сигарету для последней затяжки.

– Тогда, наверное, пора просыпаться.

С этими словами гость глубоко затянулся и выдохнул перед собой облачко дыма – на удивление большое и плотное, и в ту же секунду обе его руки вновь синхронно пришли в движение – левая вытянулась вперед, прицеливаясь окурком в броню из лиц, а правая согнулась в локте, выводя пистолет на позицию для стрельбы. Первым полетел окурок, яркой точкой за доли секунды преодолев несколько метров, которые разделяли противников, спираль загудела и мгновенно расширилась, и как только границы брони соприкоснулись с еще тлеющим окурком, он замер, будто попав в густую вязкую жидкость, или, что вероятнее, в поле остановившегося времени. Хозяин равнодушно бросил на него взгляд – на какие-то считанные мгновения – и тут же вновь обратил все свое внимание на гостя, ожидая услышать выстрел и остановить пулю так же, как остановил окурок.

И выстрел прозвучал. Броня вновь взвыла, готовая остановить ход времени для чего угодно и насколько угодно быстрого, что в нее попадет.

Не больше секунды прошло с момента выдоха, и дым рассеялся.

Гость торжествующе улыбался, глядя в глаза врагу, которого, наконец, победил. А еще через секунду его глаза помутнели, сам он рухнул на каменный пол, выронив пистолет из рук, и мгновенно все вокруг него залила кровь из жуткой раны, разворотившей висок.

Хозяин замер, ошеломленный и почему-то испуганный. Его обманули. Но как, как? Чего он добился, убив себя? Теперь он просто вновь переродится – там, где… Где же?

* * *