пахотных полей, встречаются старые дубы и вязы, а на склонах – родники.

Так, а что нам покажет поиск жизни? Ох, радиус три километра… много всего показывает. Масса белых точек в городе – это, понятно, несистемные люди. Несколько салатовых – наши немногие пущинские игроки. Одна, тоже в городе, ярко-зеленая – это Фидрус. А вот уже в лесу, ближе к речке – мелкие оранжевые огоньки. Это кто-то из системных вторженцев, судя по всему – не опасных. Так, а вот это – странный сигнал. Довольно большой, бледно-фиолетовый. Кстати, довольно близко – за три оврага, километра не будет. Пожалуй, это стоит проверить…

Легкий шаг – неплохая мера борьбы с мокрыми сугробами; но все равно не очень удобно. Вот и искомая точка… недавно протаявший пологий склон крупного оврага – и никого. Проверяем еще раз… все правильно. Вот этот полуразложившийся дубовый ствол издает слабый, но явный системный сигнал – смесь безразличия и агрессии. Стойте-ка… у него есть ник!

Уххун, умирающий леший, герой-хранитель. Ранг D 17.

Собственно, что и было целью поиска. Теперь нужно попробовать: этого лешего разбудить, разговорить, ну и самому – уцелеть. Пожалуй, боевая форма пригодится, но в целом – и не таких обламывали.

Сколько гниют дубы? Вообще-то – веками. Что в этом плане может дать наше исцеление? Не знаю, никогда не пытался исцелять мертвые деревья. Помнится, шаман Унт на далеком теперь Саре утверждал, что умеет лечить домашние растения, и это особый навык, чуть ли не наука. Ладно, исцеление. Между прочим, кое-как работает – гниль под руками на глазах сменяется ядреной шоколадной древесиной, кое-где даже с корой. В общем, работа надолго – вся коряга у нас метра на три с половиной.

Так, истрачено восемь тысяч маны – исцеления хватило бы на небольшую больницу. Перед нами – пышущий здоровьем чурбан с несколькими крупными сучьями и парой продольных трещин, какие иногда оставляют деревьям молнии.

Уххун, спящий леший, герой-хранитель. Ранг D 17.

Так, судя по нику – кое-чего мы добились. А еще мы добились того, что прилетел ворон. Системный и дружелюбный!

Ворон. Ранг F 11.

Птица приветливо каркнула, немного попрыгала по спящему чурбаку и со знанием дела тюкнула ему в какую-то щелку. Отверстие задрожало, потом лязгнуло краями и сипло выдохнуло свое первое слово:

– Ма-ма.

– Что?

– Ма-на надо.

Ага, мана – это не мама, с ней у нас проще. Кристаллической маны в загашниках немало. Достаем кристалл, суем в дупло. Растворяется! Быстро, как сахар в горячем чае.

В общем, долго ли, коротко ли – ушло еще три тысячи маны, в кристаллах. Ворон все это время деятельно прохаживался по стволу и тюкал его в разные места, отчего лешего явно корежило, а сучья гнулись. Со стороны ручья приползло метровое синеватое облачко, тоже поелозило по дубу и устроилось у него на торце, понемногу, кажется, впитываясь внутрь. Наконец, дуб хрястнул, перегнулся пополам и… отправил меня на дно оврага единым взмахом толстой ветки. Ну, леший! Ну, погоди…

Возвращаясь, наблюдаю дивную картину – дуб спорит с птицей. Точнее, леший, встав на корявые ноги, покачивается и что-то глухо гудит, а ворон, устроившись на ветке соседней березы, в ответ ему назидательно каркает. Давешнее облачко, сильно уплотнившись, окончательно устроилось у лешего на голове. А ник его, кстати, понемногу зеленеет – похоже, беседа с вороном идет в позитивном ключе.

Уххун, леший, герой-хранитель. Ранг D 17.

– Уххун? Понимаешь меня?

– Витязь? Хранитель? Ты что – сменщик мой? Зачем разбудил тогда?

– Затем, что хватит спать. Я не здешний хранитель, а общий.

– Новый бог, что ли? Не похож, рангом не вышел. Да и параметры у тебя, извини… все нараспашку, как у молодого оленя.

– Я представитель нашего нового бога. У нас в мире проблемы, и нам нужны активные хранители.

– Хранители им понадобились… Сначала все засрали по самую маковку, потом пятьсот лет прождали чего-то, а теперь – нужно им. Ладно, раз проснулся – надо осмотреться. А еще… в воду мне надо! Ману вашу синюю запить.

– До ручья сам дойдешь?

– Да там хилый ручей. Хотя, если снег тает – ничего, сойдет.

Леший, бухтя, добрел до дна оврага, нашел в ручье омут и бухнулся туда лицом вниз. Выбрался минут через десять, посвежевший и мрачный.

– Вспомнил я. Вспомнил все. Люди степь подожгли, и лес мой, и горело все до самой реки. Я пытался все гасить, всех спасать, и ничего не успевал, и сам загорелся… и заснул тогда.

– Это ж сколько лет назад было?

– Откуда мне знать? Пока спишь – годы не считаешь. Вон, Ворон говорит – это при прадедушке его было. Может, лет двести назад. Какая теперь разница? Надо алтарь мой искать, в нем сила вся.

– Здесь был Божественный Алтарь?

– Ну, бога-то давно уже не было, а алтарь работал. Если бога нет, алтарь три четверти силы земле вокруг отдает, неразумным сущностям ее, а четверть – Хранителю. Ну и разумным что-то, если хорошо попросят. У реки он был. Пойдем, поможешь мне. Там, пока активация идет, всяко может быть.

– Помогу. Мне доводилось ставить алтари. Пока не достроишь – вечно всякие пришельцы лезут.

– Что? Какие пришельцы? Тут что, опять Система?

– А ты думаешь, с чего бы появился новый бог, и я стал тебя будить? Вторжения по всему миру, кого только нет.

– Ну… вы учудили. Нас хоть сразу не прибьют с нашим алтарем?