– Ну что, пора?

– Пора, значит, пора, – не слишком решительно кивнул Пекка и натянул маску с прорезями для глаз.

Возвращенец через силу – давал о себе знать возраст – прибавил шаг.

Они вышли на пирс. Пекка набрал номер на мобильнике, пропустил два сигнала и нажал кнопку отбоя – условный сигнал. Рита заводит подвесной мотор на катере, огибает мыс и подходит к лайбе со стороны моря.

Таков план.

Темный, местами ржавый корпус. Ни звука.

Но плану осуществиться было не суждено: в чреве лайбы что-то затарахтело. Возвращенец остановился как вкопанный и прислушался. Сомнений не было – кто-то запустил двигатель.

– Черт! Надо возвращаться… – услышал он голос Пекки за спиной.

Старик молча покачал головой и двинулся вперед.

– Ты что, не понимаешь? Они все там! Решили не ждать до утра, отвалить в ночь.

Но Возвращенец будто и не слышал. Он даже ускорил шаг.

Подошел к трапу и оглянулся на Пекку – не отставай.

В рубке и вправду горел свет – экипаж на корабле. Из трюма вылез парень в замасленном комбинезоне с картонной прокладкой в руке. Вид у него был такой, будто он не спал три ночи подряд.

Они услышали натужный рев подвесного мотора – из-за мыса появился катерок с Ритой.

Матрос поднял голову, взглянул в сторону моря, потом на пирс – и обнаружил там людей. Он посмотрел на них скорее с удивлением, чем с подозрением.

Возвращенец подошел к пирсу.

– Привет, – спокойно сказал он.

Матрос открыл рот, чтобы ответить, и в ту же секунду глаза его потемнели от ужаса: Возвращенец поднял пистолет и приложил к губам палец левой руки.

Рита заложила крутой поворот. Катер летел к корме лайбы.

Три чалки, три толстых каната удерживали лайбу у пирса. Пекка поднял топор. Пять тяжелых ударов – и зачаленный за чугунный кнехт конец троса соскользнул в воду Перешел к следующему.

Возвращенец так и держал матроса под прицелом и что-то ему говорил – тихо, но внушительно.

Краем глаза старик увидел, как Пекка опустил топор. Готово. Чалки перерублены. Лайба начала медленно дрейфовать в пролив.

Возвращенец оглянулся. На пирсе по-прежнему никого не было.

Моряк не мог прийти в себя, вид у него был совершенно отчаянный. Он поднял перед собой руки, словно защищаясь, и медленно отступал.

Корабль был в их руках.

А шестьдесят восемь лет назад корабль, на котором Арон отплывал в Новую страну, был тоже железный, но белый. И куда больше, чем все корабли, что он видел до этого.

Они приехали поездом из Кальмара. Поезд шел на север – через густые ельники, мимо гор и голубых озер – и наконец прибыл в самый центр столицы Швеции.

Вокзал был просто огромен и так забит людьми, что Арон поначалу решил, что здесь собрался весь город. Но нет, они вышли на улицу, и там было тоже не протолкнуться. Длинные, прямые, вымощенные мостовые, по которым сновали не только повозки и коляски с запряженными лошадьми, но и большие черные автомобили с шоферами в ливреях и шикарно одетыми господами на заднем сиденье.

– Стокгольм, – сказал Свен.

Арон знал название – в школе говорили.

– Столица Швеции, – подтвердил он.

В двух кварталах от Центрального вокзала они зашли в какой-то прокуренный пивной бар. Им подали обжигающий и, как показалось Арону, необыкновенно вкусный калопс[10]. Утолив голод, пошли по магазинам – надо было кое-что купить в дорогу Свен зашел в скобяную лавку и купил большую, надежную с виду лопату и молоток.

– Со своими инструментами легче найти работу, – пояснил он Арону, и они пошли на пристань.

Мосты, мосты, вода, огромные дома, гигантский королевский дворец – Арон только успевал вертеть головой. По тесному, мощенному старинным булыжником переулку спустились к гавани, где, как и в городе, было полно народу.

– Вот он!

Арон поискал глазами – у пирса стояло несколько судов, больших и маленьких. Но Свен показывал на длинный белый пароход с огромной трубой, а на трубе на ярко-голубом фоне красовались выстроенные треугольником три желтые короны. Из трубы вился белый дымок. Вдоль палубы на релингах были вывешены разноцветные вымпелы, а над кормой развевался шведский флаг.

S/S «Кастельхольм»[11].

– Это наш мост, – сказал Свен. – Мост к Новой стране.

Свен сиял – куда девались его злость и плохое настроение? Он вытащил из деревянной табакерки щепотку снюса и сунул в рот.

Они поплывут не одни – на палубе стояли как минимум два десятка пассажиров с чемоданами, рюкзаками, инструментами. Все держались бодро, спины прямые, головы высоко подняты – их ожидала новая, настоящая жизнь.

– Пора, – сказал Свен. – Пора в Новую страну.

У Арона по спине побежал холодок. Может, из-за дувшего с моря знобкого ветерка, а может, испугался. Его ждала неизвестность.

И что там будет, в этой Новой стране?

Он покорно поднялся за Свеном и повернулся к Швеции спиной.

В понедельник вечером солнце медленно провалилось в тучи. На горизонте стояла сплошная дымная багровая стена, будто на континенте бушевал лесной пожар. Впрочем, Герлоф, старый моряк, знал, что никакой пожар на континенте не бушует. Такой закат – к дождю, к непогоде. Главное – не свистеть, свист привлекает штормы и грозы. Хотя то там, то тут уже безмолвно вспыхивали зарницы, словно демоны грозы договаривались между собой, где начать представление.

Нет, свистеть он не будет. И без свиста шума хватает: в доме дети. Дочери после праздника уехали, а детей оставили. В начале июля приедет Юлия с мужем, у них начинается отпуск, а до этого Герлофу придется играть роль няньки. В такие моменты ему особенно не хватало жены, Эллы, – она управлялась с детьми куда лучше его.

Три мальчика. Старшему, Винсенту, уже девятнадцать, почти взрослый, он, в общем-то, помогал приглядывать за другими – шестнадцать и одиннадцать. Но все равно, у них был такой запас энергии, что Герлоф даже и припомнить не мог, был ли он сам таким же неугомонным. Представить трудно.

Пришли еще какие-то друзья, они затеяли войну, носились вокруг дома с водяными пистолетами, потом сели играть в какие-то телевизионные игры – «Нинтендо», «Супер Марио»… кто их знает, как они там называются.