Кстати сказать, Вадим тоже остался доволен в смысле оплаты его труда с моей стороны. Ясно же, что изобретение будет ждать патента годами, может, десятилетиями, а кушать его автору и сейчас хочется.

Освобожденная таким образом от лишних хлопот, я решила не терять времени даром, а поехать по следующему адресу. У меня оставался последний визит на сегодня: к Смотрову и Качалову, в общежитие. Надеюсь, друзья Датского уже вернулись в город. Я завела мотор и направила свою машину к общаге.

* * *

— Не приехали они еще, девушка. Не приехали, — говорила из окошка своей будки пожилая вахтерша. — Почему, почему? А мне почем знать.

В вестибюле общежития толклись студенты, вышедшие к посетителям, было шумно, и мне пришлось напрячь все свое внимание, чтобы услышать приглушенные стеклянной перегородкой ответы дежурной. Не удивительно, что я не заметила, как ко мне подошли сзади.

— А вы кем им приходитесь, девушка?

Я обернулась и чуть было не столкнулась с приятным мужчиной неопределенного возраста. Бывает такой тип людей, когда, достигнув определенной черты зрелости, человек практически не меняется и довольно-таки моложаво выглядит до тех пор, пока не появятся морщины или седина.

— Сестра, — на ходу придумала я.

— Чья, Смотрова или Качалова?

— Смотрова, — методом тыка выбрала я фамилию. Смотров, помнится, на фотографии был много симпатичнее своего рыжего друга, и мне более импонировало стать его родственницей. — Но с Качаловым я тоже знакома. Он друг семьи, — пояснила я на всякий случай.

— Тогда, если вас не затруднит, пройдемте со мной. У меня есть к вам разговор как к сестре. — Сказав это, мужчина подумал немного и добавил: — И как к подруге тоже. Звать меня можете Игорь Петрович, я комендант общежития.

Я поплелась за мужчиной, лавируя между студентами и строительным мусором: в общежитии полным ходом шел ремонт. Обшарпанные стены навевали уныние, а решетки на окнах первого этажа напомнили о веселенькой ночи в КПЗ, когда меня вербовали в проститутки. В общем, студенческая романтика выпирала изо всех щелей ветхого здания.

Мы подошли к двери с надписью «Красный уголок» и вошли внутрь. В таком кабинете, помня дикое свое детство, я ожидала увидеть знамена и барабаны мелким или крупным оптом. Но о героическом прошлом страны здесь напоминал лишь портрет Владимира Ильича, скромно примостившийся в углу рядом с ведром и шваброй. Помимо великого вождя пролетариата в кабинете стояли письменный стол, два стула около него и третий, с хромой ножкой, прислоненный к стене.

— Присаживайтесь, — указал мне на один из стульев Игорь Петрович.

Я с размаху села, но сразу же поняла, что поступила опрометчиво: стул подо мной пожаловался, скрипнув, и накренился от непосильной ноши. Учтя заслуженный возраст стула, я решила не шевелиться.

— Начну сразу с плохих новостей, — усаживаясь по ту сторону стола, завел беседу комендант. — Вы, надеюсь, догадываетесь, что пригласил я вас не просто так. Смотров и Качалов не платили за общежитие с января месяца, — он поднял палец вверх, акцентируя внимание на таком вопиющем разгильдяйстве. — Сами понимаете, мое терпение не вечное. Больше ждать я не могу. Так что передайте этим фруктам, — мужчина сделал рукой в воздухе петлю, — что, если они не заплатят за проживание в общежитии в течение этой недели, я их выселю. Мне это ничего не стоит. Желающие прийти на опустевшее место найдутся.

Всем своим видом Игорь Петрович показывал, что он непременно найдет желающих, чего бы ему это ни стоило.

— И еще, — продолжил он. — Как вы видите, у нас полным ходом идет ремонт. Все студенты вкладывают посильный труд в это дело, но только не ваши Качалов и Смотров. — Возмущение изменило и состарило говорившего лет на десять, и возраст теперь прослеживался четко — коменданту было хорошо к сорока. — К примеру, шестого числа их курс я кинул на покраску окон на пятом этаже. И что вы думаете? Они не явились. Я трижды за ними посылал, но в комнате никого не было.

Я насторожилась, услышав число, которое назвал комендант.

— Где же они были?

— Не знаю, — поняв мой вопрос как поддержку его благородного возмущения, с новым напором произнес Игорь Петрович.

— Но ночевать-то они хоть пришли?

— В том-то и дело, что нет, — победоносно завершил комендант и встал со своего места. — Я очень рад, что нашел в вашем лице понимание моего справедливого гнева. Надеюсь, дома вы примете необходимые меры, иначе мальчики горько об этом пожалеют.

— Безусловно, — согласилась я с ним.

— А сейчас, извините, мне пора. Дела.

Он развел руками, как бы показывая, как много у него дел. Я заверила, что непременно приму меры, и пулей вылетела из кабинета.

После разговора с комендантом остался неприятный осадок, словно я побывала на комсомольском собрании времен расцвета социализма. И все же визит мой оказался на редкость удачным. Я узнала, что приятелям Датского очень были нужны деньги и что шестого числа они не ночевали дома. То есть в общежитии. По-моему, что-то стало вытанцовываться.

* * *

Вернувшись домой, я решила отложить все дела, связанные с работой, до утра и заняться обычными житейскими заботами, которые любая нормальная женщина делает практически каждый день. Тем более что порядок в моей квартире давным-давно уже канул в Лету, отчаявшись ждать появления у хозяйки вдохновения на такую нелегкую работу, как уборка.

Я окинула комнату взглядом, прикидывая в уме, с чего бы начать, и мне в голову пришла забавная мысль. Если бы квартиры имели возможность выбирать себе хозяев, у меня никогда бы не было жилья. И не в том дело, что я была жуткой лентяйкой, просто быть домохозяйкой — явно не мое призвание.

Вспомнив тот вечер, когда ко мне пришла Датская, я поняла, с чего начну наведение порядка в доме, и подошла к шифоньеру. Как заправский фокусник, одним движением руки заставляющий выпрыгивать кроликов из шляпы с двойным дном, так и я легко привела в движение содержимое шифоньера. Стоило мне открыть дверцу, как сразу с полок посыпалось то, что я туда впопыхах запихала, ожидая прихода Папазяна. Немалая часть моего гардероба лежала теперь у моих ног, ожидая своей участи. Мне даже показалось, что она молилась об отсрочке приговора — ей не хотелось оказаться повешенной. Или это моя лень умело маскировалась под жалкие вопли одежды?

Я отбросила все свои доводы против уборки в сторону и рьяно, пока запал не остыл, принялась за дело. В шифоньере уже все лежало и висело чинно, как у воспитанницы Института благородных девиц, когда в голову пришла спасительная мысль: смертельная скука и раздражение, всегда сопровождающие мои действия при уборке, могут уменьшиться, а если повезет, то и совсем исчезнуть, если занять свой ум чем-нибудь интересным для меня на данный момент.

А что сейчас больше всего способно заинтересовать частного детектива Таню Иванову? Конечно же, разговоры, которые успел подслушать «жучок», как в дебрях, затерявшийся в густой шерсти игрушечной собаки Марины Улановой. Я включила прослушивание и взяла тряпку с твердым намерением ринуться в бой с пылью, густо оккупировавшей мебель и бытовую технику. Но я никак не думала, что «жучок» выдаст информацию, столь значимую.