– Ну, за Ирмой, – мирно согласилась Пчелка. – Но все равно, помнишь, как мы обхохатывались, когда его лаборанты по всему зданию искали? Бегают и кричат: «Это невозможно! Из фиксирующего комбинезона невозможно выбраться! Кто его готовил к эксперименту?!»

– Ага! – подхватила Мушка. – Ирма сидит себе, а Чижика нету. Один специальный шелковый костюмчик валяется, пристегнутый ремнями к стенкам кабины. А потом, когда тренировка кончилась, Чижик высовывается, морда хитрая. Вот смеху было! – и собаки смеются, блестя глазами.

Сработало! Мушка и Пчелка всегда с удовольствием рассказывали о своей прежней жизни в Москве, в центре по подготовке собак к космическим полетам. Вспоминали, перебивали друг друга, уточняя детали, и постепенно, слово за слово, мирились.

Я понял, глядя, как они вдвоем весело уплетают котлету: обе они тоскуют по космосу, по своей работе! Ведь у них была самая настоящая работа, причем важная и почетная. Тренировки каждый день, испытания в барокамере и на центрифуге. Потом полеты. А сейчас они просто бездомные дворняжки. Ну, не бездомные, но все-таки никому не известные. Теперь их имена люди не объявляют по радио с гордостью и уважением. Неизвестные и никому не нужные. Нужные только мне и Бабушке в Шляпке. Еще Кайсыну. Хотя с тех пор, как мы расстались на вокзале, от него не было никаких вестей.

Как-то вечером я лежал, как кот, кверху пузом под теплой батареей и думал. Девочка Люда делала свои третьеклассные уроки, и ей зачем-то понадобились фотографии собак. Можно было снять меня, я очень хорошо получаюсь на фотографиях. Но Люда попросила сестру поискать в Интернете. Ира щелкала мышкой, открывала картинки и спрашивала:

– Эта подходит? А эта?

Девочка Люда придирчиво отбирала:

– Подойдет, записывай. Ой, нет, смотри, какой лопоухий! А этот ничего. Только порода не та.

Я от нечего делать краем глаза заглянул в монитор.

– Ну-у, этот грустный какой-то. Брови домиком, глаза жалобные такие…

– Зато слушай, что про него пишут! – сказала Ира. – «…Никто не знает, откуда он взялся и где его хозяин. Но старый пес породы среднеазиатская овчарка исправно нес караульную службу. Ему не надо было отдавать команды, он хорошо знал свое дело. Служители охраны космодрома Плесецк назвали его Тузбубён. Ночью девятнадцатого декабря на космодром проникли посторонние. Под покровом темноты они пробрались на стартовый комплекс, чтобы свинтить детали из цветного металла с ракетной установки «Молния». Но храбрый Тузбубён обнаружил воров. Одного он сбил с ног мощным ударом и сдал прибежавшему на шум охраннику. Нарушитель успел нанести собаке рану отверткой. Второго отважный пес догнал через два километра, в неравной схватке уложил на снег и не отпускал до прибытия людей. Сейчас Тузбубён чувствует себя хорошо и снова охраняет космодром».

И тут я подскочил так, что ударился головой о батарею. С экрана на меня, грустно улыбаясь, смотрел Кайсын! Откуда же я знал, что среднеазиатская овчарка – это другое название алабаев. От волнения я забегал по комнате и заскулил. Девочки подумали, что я хочу гулять, и вытолкали меня в коридор, а потом в темный двор. На морозном небе яркие, как стеклянные пуговицы на мамином халате, блестели звезды. Кайсын! Какой молодец! Добрался все-таки до Плесецка. Нарушителей задержал! И будет помогать строить «Клипер» – новый многоразовый космический корабль. И тут я почувствовал, что тоже тоскую по космосу. И скучаю по Кайсыну.

Я поскребся в дверь, полаял, и Мама впустила меня домой. Девочка Люда уже сидела за своим столиком и рисовала какую-то картинку гуашевыми красками. Я поинтересовался, что там нарисовано. На синем-синем фоне звездочки, планеты и большой шарик, наверное, Земля.

– Люда! Ужинать! – раздался из кухни Мамин голос. Люда бросила кисточку в стаканчик с водой и убежала.

Не очень похоже она нарисовала. Конечно, она никогда не видела, как выглядит наша Земля из космоса. Это я видел. Мне захотелось чуть-чуть подправить рисунок. Ну, хотя бы пририсовать Млечный Путь, а то звезд было совсем мало. На самом деле, если смотреть в иллюминатор космического корабля, их очень много. Просто громадная куча.

Я окунул лапку в белую краску и принялся рисовать Млечный Путь. Я так старался, что даже язык себе прикусил от усердия. Но получилось ужасно. Через всю картинку от одного угла к другому протянулась дорожка из белых следов собачьих лап. Ой! Люда подумает, что я нарочно потоптался по ее работе! Я скоренько шмыгнул через кухню. Под диваном у меня было потайное место, где я отсиживался, если случалось натворить что-нибудь нехорошее. Я там прятал косточки, чтобы не так скучно было сидеть и мучиться совестью.

Однажды ясным морозным утром, когда мы с Людой сидели на диване и смотрели мультики, в дверь кто-то затарабанил. Я даже струсил немного. Мы были одни. У Люды уже начались зимние каникулы. Она, как водится, в первый же день простудилась и сидела дома, вся замотанная теплым Папиным шарфом. Я хотел сказать Люде, чтоб не открывала незнакомцам, но тут услышал за дверью голос нашей соседки Марковны.

– Безобразие! Я буду жаловаться!

Люда открыла входную дверь, и в квартиру ворвалась разъяренная Соседка.

– Это переходит всякие границы! Мало того, что ваша болонка мне жить не дает, так вы еще лошадь завели!

– Какую лошадь? – спросила Люда.

– Собачью! – рявкнула Марковна. – Немедленно уберите эту зверюгу!

– Какую? – опять спросила Люда. – У нас нет никакой зверюги…

– Конечно! Не в квартире же такую держать! Пусть по двору шастает, на нормальных людей кидается!

Мы с Людой молчали, вытаращив глаза. Марковна поняла, что от нас ничего не добьешься, и вышла на порог, грозя Люде пальцем:

– Ну, я вечером приду, все твоим родителям скажу!

Я незаметно прошмыгнул во двор. Не могу сказать, что мне не было страшно, но гораздо сильнее страха меня распирало любопытство. Что за зверюга шастает по двору? В случае чего я ведь и улететь смогу, если кинется.

Я сразу заметил следы на снегу. Через весь двор пролегла цепочка, нарисовав круг перед нашим крыльцом. Огромные следы. Как будто волчьи или даже медвежьи. Но запах был не медвежий…

Тут я замолотил хвостом, как сумасшедший, и из горла у меня вырвался радостный совсем щенячий визг.

– Кайсын! Кайсын-Кайсын-Кайсын!