Я так расстроился, что некоторое время не мог сдвинуться с места. И подумал, что нужно вернуться сюда ночью и забрать «Буран»! Мне это сделать совсем не трудно. Забраться внутрь и взлететь. Пусть отвалятся резные деревянные лесенки, пусть оборвутся разноцветные гирлянды из флажков, которыми украсили наш «Буран».

Я как пришибленный сидел на дорожке, а мимо шли дети с мамами и папами.

– Папа! А там такой рычаг – нажимаешь и фу-у-у!.. Полетели! И звезды завертелись! И еще Сатурн! И Солнце!

– Я не хочу домо-о-о-ой! Я еще хочу-у-у!

– Здорово, да, мама? Правда, здорово?! Мама, а мы когда сюда снова приедем? В следующую субботу, да?

И мне расхотелось забирать «Буран». Приедут дети в субботу, а ничего нет. Только лесенка поломанная, и флажки в снегу валяются. Нет, обойдемся без «Бурана». Что-нибудь придумаем!

Мушка и Пчелка до одури катались на каруселях, а мы с Кайсыном думали, на чем же нам лететь в Плесецк. Как я уже говорил, я могу лететь на чем угодно, хоть на корыте. И без корыта тоже могу. Но чтобы путешествовать с тремя нелетными собаками, нужно какое-нибудь транспортное средство.

Первым делом я подумал о Папиной машине. Зимой Папа на ней не ездил. Он загонял ее в гараж; во дворе, сливал весь бензин, снимал колеса и вместо колес подставлял деревянные чурки. Ну, нам-то для полета ни бензин, ни колеса не нужны. А к весне машину вернем, Папа и не заметит ничего.

Была, правда, одна проблема. Гараж, на зиму запирался на замок. Ворота были прочные, не открыть, не подкопаться. А вот крыша у гаража совсем хлипкая. Гараж для машины Папа строил сам. Стены сделал из кирпича, а на крышу уложил доски и накрыл их большими неприятно пахнущими листами, которые назывались рубероид. Мы с Людой когда-то залезли на крышу, когда мячик туда залетел. Ей в тот раз здорово попало от Мамы, потому что Люда провалилась одной ногой в гараж; и не смогла выбраться. Папа потом просто прикрыл дырку куском рубероида, и все. Он ведь сам боялся провалиться в гараж, сидя на крыше.

Я подумал, что, наверное, смогу пробраться через эту старую дырку, а потом уже вылететь через верх вместе с машиной. Но Кайсын сказал – это нехорошо. Во-первых, я разворочу автомобилем всю крышу. Во-вторых, вдруг Папе все-таки понадобится машина. И тогда получится, что мы ее украли.

Кайсын уже хотел искать какую-нибудь старую, никому не нужную поломанную машину на свалке, когда нам помог случай. Однажды утром Папа прикатил во двор старый, никому не нужный поломанный мотоцикл. Вообще Папа часто приносил или привозил домой что-нибудь старое и поломанное. То телевизор, то велосипед, то кусок от стиральной машины. Сначала он пытался эти вещи починить, но это редко ему удавалось. Потом Папа выковыривал из поломанной вещи разные детали и пытался пристроить их в другом месте.

Больше всего Папа любил возиться с моторами. Он приносил их домой в громадном количестве. На полке в гараже лежали моторы всех видов и сортов, включая махонький бензиновый моторчик от модели аэроплана. Наверное, Папа так любил моторы, потому что ему нравился запах машинного масла, как мне – запах колбасы. Я бы тоже приносил ненужную колбасу домой, правда, на полках бы она у меня не залеживалась.

Так вот. В этот раз Папа прикатил мотоцикл. Это был целый мотоцикл, с тремя колесами, с фарой и даже с коляской. Я сразу представил себе, как посажу в коляску Мушку и Пчелку, сзади на пассажирское сиденье Кайсына, и мы помчимся сквозь облака. Нужно было только поторопиться, пока Папа не начал чинить мотоцикл, а потом вынимать из него детали. Если он успеет вытащить из мотоцикла мотор – нам будет все равно, а вот если оторвет коляску, мы все уже не поместимся.

Мы почти собрались в дорогу. В чулане в куче барахла Пчелка нашла старую бабушкину шаль, расшитую цветами и изъеденную молью. Дырки были не очень большие, и при желании можно было завернуться в шаль, как в одеяло. Я решил усадить наших космонавток в коляску от мотоцикла и накрыть шалью. Пусть сидят себе и греются. А мы с Кайсыном будем рулить. Я надену свою красную курточку, а Кайсын сказал, что и так не замерзнет. И еще он сказал:

– В дороге обойдемся подножным кормом. То есть тем, что найдем под ногами.

Но Мушка и Пчелка заартачились:

– А если не найдем? Нам нужно хорошо питаться, чтобы форму не потерять!

Я хотел сказать, что толстых и раскормленных собак никто не возьмет в космонавты, но промолчал. Мне тоже не хотелось всю долгую дорогу до Плесецка лететь впроголодь. А вдруг у меня силы кончатся, и я не смогу вести мотоцикл?

Проблема с едой сильно затормозила наши сборы. Кайсын говорил, что через две недели уже начнется прием собак в группу космонавтов. У нас оставалось не так много времени. Мы бегали по улицам и проверяли, много ли корма найдем под ногами. Не находилось ничего. Только кусок булки нашелся. И то за него дрались две серые вороны. Хорошенькое дело – отбивать еду у ворон. Нет, мысль о подножном корме – неправильная.

– Смотрите, собаки нарисованы! – сказала вдруг Мушка, указывая на большое объявление на стене. Там действительно были нарисованы разные собаки и написано большими буквами:

«15–16 февраля. Выставка собак. Все породы. Чемпионат «Собака в городе» на кубок мэра».

Меня осенило:

– На выставке собаке-победителю вручают медаль и еще большущий мешок собачьего корма. Я сам видел по телевизору. Если мы выиграем, еды хватит на всех!

– Ну и что? – сказал Кайсын. – Мы же не собираемся участвовать в выставке собак.

– Я не собираюсь, – ответил я. – И Мушку и Пчелку не возьмут. Мы – собаки беспородные. Таких на выставки не водят. Породистый у нас только ты!

– Да ну вас! – возмутился Кайсын. – Никогда ни в каких конкурсах не участвовал. И не буду! И документов у меня нет. То есть родословной.

– Уши, лапы и хвост – вот твоя родословная! – я загорелся идеей и не хотел от нее отказываться. – Ты сам говорил, что ты точно такой же, как твои предки пять тысяч лет назад. Твою породу за километр видно! За десять километров!

– Да и старый я, – упрямился Кайсын. – Куда мне на выставку? Кошкам на смех!

– А для кошек выставки отдельно проводят, – поддержала меня Пчелка. – На собачьи выставки кошек не пускают.