Если посмотреть реалистично, каковы были мои шансы стать первым человеком, излечившимся от фокальной дистонии? Один на миллион? Один на десять миллионов? Мне все равно. Этим человеком оказался я. Благодаря ли моему странному жизненному опыту или еще более странным генам, я привязан к мысли, что со мной все будет хорошо, несмотря на то, что это кажется маловероятным.

Во время следующего визита доктор спросил меня, не желаю ли я принять участие в экспериментальном лечении, примкнуть к другим подопытным кроликам, с которыми он тогда работал. Я согласился. Неделями я делал различные упражнения для рук, посещал физиотерапевта, занимался медитацией, анализировал результаты кожно-гальванической реакции, занимался гипнозом и делал все, что имело хоть каплю смысла. Ничего не помогало, даже близко.

Тем временем я пробовал рисовать Дилберта левой рукой, что мне стоило огромных усилий. Я неплохо владею обеими руками, но рисовать все же слишком трудная задача для недоминирующей руки. Рисовать левой, скажу я вам, ненадолго стало решением проблемы. В эти два месяца мои рисунки были особенно ужасны.

Я пытался отставлять мизинец в сторону, но от этого не слушалась вся рука. И боль была адская.

Я потерял способность делать обычные записи ручкой на бумаге, и это явно отражалось на моей дневной работе. Странно, но спазмы в мизинце начинались, только когда я писал или рисовал. В остальном рука работала нормально на 100 процентов. Еще чуднее было то, что, когда я рисовал левой, появлялся спазм в правом мизинце. Было ясно, что проблема в голове, а не в строении руки. Мой опыт пригодился доктору в исследованиях. Ни у кого из страдающих фокальной дистонией не было изъянов в строении руки. Это было больше похоже на короткое замыкание в мозге.

На повседневной работе, пока я сидел на бесконечных скучных совещаниях, я пробовал делать движения, имитирующие рисование, касаясь ручкой бумаги, и сразу останавливался, когда начинался спазм. Я постукивал по листку бумаги сотни раз под столом, где на коленях у меня лежал блокнот. Я хотел перепаять проводки в голове, научить себя заново пользоваться ручкой и бумагой, не чувствуя боли. Я пытался препарировать свои мозги. Мои занятия гипнозом[5] предполагали такую возможность.

Через несколько недель я заметил, что могу держать ручку на бумаге почти целую секунду до того, как начинался спазм в мизинце. Через какое-то время это были две секунды, затем пять. Однажды, когда я мог уже держать ручку на бумаге несколько секунд, мозг неожиданно перестроил схему и убрал из нее дистонию. По-видимому, я разорвал цепь, вызывающую спазм, и запустил другие ассоциации.

И вот я стал первым в мире человеком, насколько я знаю, который излечился от фокальной дистонии. Возможно, я ошибаюсь, так как я не знаю, вылечился ли кто-то еще и что ему помогло. В любом случае никто не ожидал моего выздоровления.

Шаг за шагом я продолжал рисовать правой рукой, и много лет подряд у меня не возникало проблем. Врач сказал, что теперь мой случай внесен в медицинскую литературу, хотя имя и не упомянуто.

В 2004 году, когда мне пришлось очень много рисовать в сжатые сроки, дистония вернулась. В этот раз я попробовал пойти на хитрость. Уже будучи экспертом, я сделал предположение, что где-то в мире изобрели планшет или экран, с помощью которого я могу рисовать свои комиксы. Я попытался внушить себе, что рисовать на компьютере не то же самое, что рисовать на бумаге, что это не запустит дистонию, если я буду рисовать специальным инструментом вместо ручки.

Я поискал информацию в Google и обнаружил, что компания Vacom выпустила специальный монитор для художников. В тот же день я его заказал. На этой же неделе я начал работать на нем. Как и ожидалось, рисование на компьютере отличалось от рисования рукой, и дистония здесь была не властна. И так как спазм не появлялся, дистония отступила. Я уверен, что если мне придется писать или рисовать вручную на протяжении долгого времени, она вернется, но так как этого не произойдет, меня это не касается.

Между прочим, работа на Vacom сэкономила половину моего рабочего дня. Фокальная дистония могла стать ужасным невезением для рисовальщика комиксов. Но когда я окончательно победил ее, то вышел из переделки более успешным профессионалом. Качество моих рисунков значительно улучшилось благодаря Vacom. На нем очень легко исправлять нарисованное.

В итоге я нашел способ, как двигаться вперед.

На моем примере вы поймете, как хорошо иметь умных друзей. Когда я уже несколько лет занимался комиксами, мне позвонила одна женщина из Канады и спросила, не выступлю ли я с речью перед инженерами-нефтяниками в Калгари.

Я сказал, что никогда этого не делал, но она настаивала, так как организация хотела, чтобы выступил именно я, и готова неплохо заплатить. Я продолжал отпираться, потому что у меня почти все время было расписано. В этот момент я еще работал на Pacific Bell, а до и после работы и в выходные рисовал комиксы. Путешествие в Канаду казалось неразумным решением.

Тогда женщина из Канады спросила, какая цена меня заинтересует. Если я назову слишком высокую цену, она хотя бы поставит в известность свое руководство, так что есть смысл попробовать. Это прозвучало так, будто она просит меня сделать одолжение и повысить цену на то, что я не хочу делать.

Но как можно повысить цену на публичное выступление? Я не знал, от какой цены отталкиваться. Я сделал то, что в такой ситуации сделал бы каждый: стал искать, кто из друзей может иметь представление о такого рода вещах.

К этому времени размещением Дилберта занималась одна из организаций в составе United Media — это большая компания по лицензированию и размещению со штаб-квартирой в Нью-Йорке. Я предположил, что кто-то в этой структуре сталкивался с организацией публичных выступлений, и оказался прав. Я позвонил старшему вице-президенту, он являлся автором бестселлеров, и за его плечами был многолетний опыт.

Я задал ему вопрос: «Какую цену мне назвать за выступление?» Я сказал, что был бы рад назвать такую цену, которая избавила бы меня от этой работы. Он ответил: «Назови пять тысяч долларов. Если они откажутся, тебе не придется ехать в Канаду». Я посмеялся над его советом, я знал, что не стою этих денег. У меня был свой план. Я репетировал фразу «пять тысяч долларов», чтобы не засмеяться в нужный момент. И перезвонил в Канаду. Состоялся следующий разговор: