— Уверена в искренности ваших слов, — бесстрастно отозвалась сестра Тибо. — Но полагаю, что доктор Ламуан не согласится с тем, что ваше «все» окажется достаточным в данном случае.

— Но до этого она находилась у меня, — поспешила возразить Валентина, — и пошла на поправку до того, как появилась в этом доме.

Сестра Тибо лишь вежливо улыбнулась в ответ.

Валентина взглянула вдоль стола и перехватила взгляд Гастона Ламуана, наблюдавшего за ней. Она в волнении облизала губы.

— В любом случае, — продолжала она, — существует также вопрос о расходах. Мне известно, что мисс Бледон не в состоянии оплатить услуги сиделки. Так же, как, между прочим, и доктора Ламуана. Я же готова нести все расходы на лечение, если она будет под моим присмотром у меня в доме.

— На вашем месте, мисс Шоу, я бы не стала беспокоиться об этой стороне дела, — негромко заметила сестра Тибо. — Мистер Стерн выражает искреннее желание оплатить расходы мисс Бледон, а если бы этого не случилось, то доктор Ламуан сам бы принял их на себя. В этом я совершенно уверена.

— Но с какой стати?! — воскликнула Валентина, опять облизнув губы. — С какой стати за ее лечение будет платить Ричард? А тем более доктор Ламуан! А я на что? К тому же Роксана не в таком тяжелом состоянии, чтобы ей требовались больничные условия. Ее здоровье улучшается. Она уже встала с постели. А частные клиники, — она осторожно взглянула на сестру Тибо, — обычно заполнены.

— Это верно, — охотно согласилась собеседница и загасила в пепельнице сигарету.

Она встала и улыбнулась, отчего ее черные глаза стали особенно красивыми. Доктор Ламуан тоже вышел из-за стола.

— О, доктор, — обратилась к нему сестра Тибо, — мне надо срочно с вами поговорить. Вы уже поднимались к нашей больной?

— Нет еще, я как раз собирался туда.

— Прекрасно, тогда я иду вместе с вами.

Выходя из столовой, доктор Ламуан удостоил Валентину лишь равнодушным взглядом малознакомого человека. Девушка осознавала, что его отчужденность в порядке вещей, но почему-то она приводила ее в отчаяние. Валентина собиралась сама заговорить с ним о Роксане, но он прошел мимо, высокомерно вскинув голову, и скользнул по ней холодным как лед взглядом темных глаз, заставив усомниться, не привиделось ли ей во сне, что он поцеловал ее.

А когда она вышла на залитую солнечным светом дорожку, ее встретил чуть насмешливый взгляд таких же темных глаз Мари Тибо.

Что ж, если Мари Тибо знала, что творилось на сердце у Валентины, она, возможно, имела основания посмеиваться и чувствовать себя в этом доме уверенно.

Как обычно, когда приходит циклон, после обеда опять заштормило. Работа валилась у Валентины из рук, и она решила пойти прогуляться. В прежние времена она любила стоять в плохую погоду на открытой всем ветрам вершине скалы, на которой высился Бледонс-Рок. Ей и теперь нравилось подставлять лицо хлещущим струям дождя и смотреть на бурлящее у подножия скал море. Хрупкая, она с трудом противостояла натиску даже не очень сильного ветра, но это не мешало ей отваживаться подходить почти к самому краю обрывов, а нередко даже спускаться на пляж.

Но в тот день ветер дул с такой силой, что норовил сбить ее с ног, и Валентина не рискнула выйти на пляж. Она двинулась в противоположную от берега сторону, бредя вдоль обсаженной кустарником дороги, которая вела к деревне. Проезжавшая мимо машина затормозила, человек за рулем опустил стекло в дверце.

— Садитесь, — сказал Гастон Ламуан, увидев, что она насквозь промокла. Валентина медлила, и тогда он повторил тоном, не терпящим возражений: — Садитесь.

Валентина устроилась на сиденье рядом с ним. С ее плаща стекали капли дождя, волосы, выбившиеся из-под капюшона, намокли. Прежде чем тронуться, Ламуан оглядел ее с ног до головы и заметил:

— По-видимому, вам нравится быть насквозь промокшей, хотя лично я не нахожу разумным подвергаться этому без серьезных причин. Если же вам надо куда-то срочно добраться, достаточно было кого-нибудь попросить вас подвезти.

— Я никуда не собиралась, — ответила Валентина. — Просто хотела прогуляться. Решила пойти кружным путем, зайти в бухточку, где мы сегодня утром купались, а потом по пляжу возвратиться назад.

— За это время вы бы до нитки промокли и в ближайшие же дни подхватили пневмонию, — прокомментировал Гастон.

— Ни за что на свете, доктор! — улыбнулась она ему, вытирая капли дождя, стекавшие с ее мокрых волос по носу, маленьким дамским платочком.

Он молча протянул ей свой носовой платок больших размеров.

— Не хотелось бы так бессовестно злоупотреблять вашими услугами. Я не стала бы к ним прибегать. Обещаю, если заболею чем-то посерьезнее насморка, послать за доктором Юстасом.

Эта язвительная шутка заслужила скупую улыбку, после чего Гастон спросил:

— Куда прикажете ехать? Сейчас три часа дня, и я полагаю, что вы не знали, как убить время, иначе не высунули бы наружу носа в такую погоду. Куда можно отправиться в здешних местах, когда дует чуть ли не штормовой ветер, а заняться совершенно нечем?

— Домой, — ответила она. — Вернуться в Бледонс-Рок, если вы сами не направлялись в какое-то определенное место. Если это так, то можете высадить меня. Даю вам слово, что я не растаю.

— А что, если нам где-нибудь попить чаю? — предложил он, пропустив мимо ушей ее замечание относительно определенного места, куда он, возможно, собрался. — Может быть, прокатимся вдоль берега и поищем местечко, где нас напоят чаем с булочками и клубничным джемом, а мы поболтаем о том о сем, сидя за столиком? Развлечемся приятной беседой!

— Вы любите чай с булочками и клубничным джемом? — удивилась она.

— Очень.

— А вы не ехали куда-то… в определенное место?

— Если хотите знать, я увидел, как вы вышли, и поехал за вами, — признался он.

Она откинула с головы капюшон, поправила волосы и протянула ему носовой платок.

— Ах нет, — отдергивая руку, спохватилась она. — Я сначала его постираю.

Но он повелительно потребовал:

— Отдайте мне его.

Она протянула платок.

— Так едем пить чай? — спросил он.

— Если вы действительно хотите…

— Действительно хочу, — подтвердил он и улыбнулся еще более сухо.

Он завел мотор, и они проехали по прибрежной дороге примерно миль тридцать, прежде чем нашли место, где, по его мнению, было бы приятно остановиться. Валентина наслаждалась поездкой в машине, несмотря на дождь, барабанивший по стеклу: в машине Гастона было так удобно и уютно, он вел ее мастерски, чего и следовало ожидать от такого спокойного и уверенного в себе человека, к тому же последние двое суток ей было трудно игнорировать очевидный факт — в этого мужчину она влюбилась.

Он был не первым мужчиной, которого она в своей жизни полюбила или многие годы воображала, что любила; и все же сейчас для нее он был единственным.