Тон у него тяжёлый. Неужели переживает из-за своего места в бизнес-классе?

— Слушай, — говорю, а самой как-то так паршиво. — Зря ты это сделал. Давай, я схожу, предложу ей любые два места, а ты иди обратно, тебе же работать нужно.

Его взгляд пронзителен. Даже очки не помеха это понять.

— У тебя инстинкт самосохранения есть вообще? Или совсем атрофировался?

— Ещё как есть. Не просто есть, а отработал целых два года на полную катушку. Я жива — и это доказательство его беспрецедентной эффективности.

Я не отвожу взгляда, он тоже. И теперь в нашем обмене даже больше энергии, чем прежде.

— Скоро будут кормить. Дождись и ложись спать — тебе действительно нужен отдых. Ты устала, — он всё ещё не приветлив, но жёсткости больше нет.

Я выдыхаю, понимая, что всё уже случилось — он будет лететь рядом со мной. Поздно пытаться сгладить эту ситуацию для него. Успокоившись, понимаю, что у меня дико болит голова. Опускаю лицо в ладони и сижу неподвижно в надежде, что это поможет.

— Болит голова? — почти сразу получаю вопрос.

— Да просто психанула, скоро пройдёт.

— Не пройдёт. Я думаю, у тебя сотрясение, поэтому ты так легко выходишь из себя.

Слышу, он отстёгивается. Через мгновение хлопок — открывает багажную полку. И ещё очень короткое время спустя уже трогает меня за плечо:

— Лея, вот возьми выпей.

В его руке баночка с капсулами.

— Что это?

— Обезболивающее, вроде Адвила, но чуть более эффективное. Тебе будет достаточно пока одной, но если боль будет сильной — дай знать, дозу можно повысить. Вода есть?

— Нет. Наверное, я пропустила, когда разносили.

— Вот, возьми мою, я ещё не открывал бутылку. И обязательно по приезду покажись врачу!

От его таблетки мне капитально легчает, даже настроение поднимается.

На обед приносят жёлтое пюре из неизвестного овоща с курицей, пирожное и салат. Я беру яблочный сок, Лео воду. Всё очень вкусно, но для габаритов Лео маловато. Однако он молчит, добавки не просит. Минут через десять к нам подбегает Клэр:

— Извините, — обращается она к нему. — Вы же из бизнес-класса? Вот меню, хотите сделать заказ?

— Я поменялся, теперь моё место здесь, и нас уже покормили. Предложите меню женщине с ребёнком на моём месте.

— Она уже заказала. Очень довольная, — Клэр улыбается, и я отчётливо вижу, что в этой улыбке закодирована тысяча извинений.

— Мне тоже ничего не нужно. Обед был сытным, — он улыбается ей в ответ, всем своим видом уверяя, что «всё в порядке», его удобства никак и ничем не стеснены, он всем доволен.

— Вы можете в любой момент позвать меня или кого-то ещё из нашей команды, и мы всегда будем рады помочь, — она очень настойчива в своих извинениях.

— А можно я закажу?

— Конечно, — Клэр протягивает мне меню даже с облегчением.

— Нам две порции суши, пожалуйста, и… а это бесплатно? Ну, стоимость входит в его билет?

— Да. Любой заказ без дополнительной оплаты от авиакомпании.

— Тогда нам две порции суши, два пирожных, один стейк ему и два бокала белого вина. Так нормально? Его билет потянет?

— Наша авиакомпания будет рада выполнить любой ваш заказ в качестве извинений за инцидент.

— Спасибо, — благодарит её Лео, глядя на меня. И вот мне сквозь стёкла его очков точно не видно, но кажется, смотрит он с прищуром.

— И от меня привет, то есть, спасибо, Клэр. Мы с Клэр одноклассницы, — зачем-то сообщаю ему.

У Лео взлетают брови.

— Да, это правда, — кивает Клэр, не переставая примирительно улыбаться. — Всегда приятно встретить друзей в рейсе. Я вернусь через десять минут. Меню оставляю — подумайте, может, вам захочется чего-то ещё, — суёт его в руки Лео, и он берёт, не упирается.

— Вот мне интересно, что говорит тебе мама по поводу твоих манер? — спрашивает у меня, как только Клэр исчезает в проходе.

— Мама? Она умерла, когда мне было десять. А в день моего шестнадцатилетия исчез и отец вместе с сестрой. Я прожила почти два года на улице. И у меня нет передних зубов. Вот это, — показываю ему четыре верхних резца, — вставные. Правда, как настоящие?

Сейчас мой терапевт точно спросила бы, зачем я выдаю настолько личную (читай, обесценивающую мою привлекательность) информацию тому, кто почти меня не знает, но при этом для меня притягателен? Вернее, она предложила бы поразмыслить над причинами этих провокационных откровений. И я бы, почти не задумываясь, ответила, что да, Лео мне нравится. Я боюсь того, что чувствую, и жажду этого одновременно. Если откинуть всё второстепенное, это и есть то единственное, о чём думает и чего ждёт одинокая женщина моего возраста. И да, я провоцирую его. И немного приоткрываю дверь в мой дворец. Закрыв глаза, жду — войдёт или нет.

Он мог бы сказать «Да, красивые зубы» и отвернуться.

Он мог бы сощурить глаза, рассчитывая на лёгкий и быстрый улов, закинув удочку «У тебя не только зачётные зубы, детка, но и ножки тоже!».

Он мог бы.

Но он молчит. Он молчит и выжидающе смотрит на меня, а я всё ещё сижу с закрытыми глазами, и немо кричу ему: «Господи, Лео! Ты молчишь, и как же мне нравится твоё молчание! Как нравится мне сейчас твой взгляд… Смотри-смотри на меня! И никогда не отворачивайся».

M83 — Jeux d'enfants

Я большой человек, у которого выбили почву из-под ног, и сделали это, когда он был ещё слишком маленьким. Я девочка, брошенная на растерзание миру. Я река, в которую можно легко войти и выйти. И я жду того, кто найдёт в ней скрытые течения. Мой терапевт утверждает, что я — уникальный экземпляр.

А Лео смотрит, не отрываясь. Для него я больше не девушка из толпы — у меня есть история, а у истории — графические изображения. Краски будут потом.

Еду нам приносят на огромных белых фарфоровых тарелках, а не в контейнерах из фольги.

— Ого! — восклицаю. — А розовая вода для омовения рук будет?

— Ты знаешь, а ведь когда-то была! — смеётся Клэр. — Но времена нелёгкие, конкуренция заставляет сокращать издержки.

— Слушай, а в туалете та розовая жидкость в прозрачном флаконе для чего? Ничего ж не написано!

— Это ополаскиватель для рта.

— Розовый?!

— Ну фирменный цвет Канадских авиалиний какой?

— Красный.

— Ну вот.

— Слушай, Клэр, выпей с нами вина? — приглашаю её. — У меня важный тост! Чтобы больше ничего не случилось!

— Поддерживаю, — неожиданно подаёт голос Лео. — Я готов выпить бутылку за то, чтобы ты спокойно проспала остаток полёта. Мне ещё рано умирать, — скалится.