Делаю шаг.

Ещё один.

Мои ноги не касаются земли, пока я лечу к нему. Мне не нужна опора, мне не нужны воспоминания, мне не нужны мечты, иллюзии и чужие истории.

Потому что в это мгновение у меня начинается своя.

У него крепкие руки, сильные. Удары его сердца мощные. Настолько, словно хотят пробить мою грудную клетку. А может, уже пробили — оно бьётся во мне.

Я боюсь открывать глаза.

Я боюсь открывать глаза и поэтому только глубоко вдыхаю. Он пахнет… утром.

— Ты такой…молодой. Сколько тебе? — шёпотом.

— Двадцать три. А тебе? — тоже шёпотом.

— Двадцать шесть.

Он немного поворачивает голову, и я зажмуриваюсь сильнее — его губы едва ощутимо касаются кожи на моей шее. За ухом.

Мурааашки…

Он ничего не говорит, и не нужно — вместо слов его губы, они прижимаются с чувством — знакомятся. Пока только так. А остальное — сладкое и самое сладкое целиком в будущем, целиком впереди, и меня опрокидывает цунами, сбивает с ног.

Его пальцы вжимаются в мою спину… и ягодицы. Весь мой вес на его коленях, и я спохватываюсь — может быть, ему больно? Тяжело? Порываюсь встать, но он не отпускает — прижимает сильнее к себе. И я сдаюсь — мужчина… Всё равно мужчина.

— Это странно, видеть человека впервые и обнимать его вот так, как своего, — шёпотом признаюсь ему на ухо.

— Странно не это…

Боже, Господи Боже, какой же у него голос!

— А что? — даже не спрашиваю, а едва слышно выдыхаю.

— Это ощущение… чувство последнего пристанища.

Да, именно так. Именно это и именно этими словами — последнее пристанище. Понимание, что всё самое сложное позади, и ты сделал главное — нашёл давно потерянную часть себя. Где-то когда-то случился большой взрыв, красный гигант разнесло на миллиарды световых лет, разбив на одинокие частицы — души будущих людей. И с тех пор мы друг друга ищем, и если делаем это сердцем — почти всегда находим.

Моя душа больше не одинока: что бы ни случилось, я не одна — нас двое, и мы преодолеем всё, если захотим.

— Давно ждёшь? — спрашиваю.

— Не больше часа. Сам только прилетел.

— Откуда?

— Лос Анджелес.

— Oh, boy… Всё рассчитал?

— Да, — кивает и… едва ощутимо нюхает меня.

Мне приходится немного оторваться от него, чтобы заглянуть в глаза — карамельные. Медовые.

— У тебя просто фантастический голос… Я говорила про месяц правды?

— Не помню.

— Кажется, тебе не говорила. Сегодня истекает месяц моего эксперимента — до полуночи я говорю только правду. У тебя ещё осталось…

— Пять часов. Мне хватит. И у меня уже есть первый вопрос: ты любишь странноватый секс?

— Я обожаю секс. Любой.

— Я чувствовал… — улыбается так широко, что это передаётся и моим щекам тоже. — Мы подходим друг другу.

— А ты сомневался?

— Скорее, не мог поверить, что ты, наконец, нашлась, — снова улыбается, и цвет его глаз странным образом становится закатным небом.

Господи, как же он мне нравится, как нравится… с ума можно сойти… что это? Что? Я не помню ничего подобного, даже сотых долей эмоций с Тьяго. Ничего похожего….

— Поцелуешь?

— Вопрос второй: а как ты любишь целова…

Конец.