В известных биографических источниках мы находим удивительное описание Шанель как раз того времени, оставленное ее другом Саксом: «Когда она появлялась, вызывал удивление ее маленький рост. Она была очень худощава. Ее черные жесткие волосы были посажены низко, брови срослись, губы улыбались, а глаза блестели, но взгляд был резок. Одежда ее почти вся была одного, очень простого фасона и главным образом черного цвета. Засунув руки в карманы, она начинала говорить. Начало ее разговора было удивительно быстрым и стремительным… Ее мысль следовала теме и развивалась до конца, ей не были присущи, как это часто бывает у женщин, склонность к резонерству, привычка брать свою долю в разговоре, останавливаться на всех сюжетах, о которых заходит речь, и ни одной темы не доводить до завершения. Нить мысли была ясна. В ней чувствовалось крестьянское упорство, которое было одной из черт ее характера».

Герника. Художник Пабло Пикассо. 1937 г. Мадридский журнал «Сабадо графике» писал: «Герника – полотно огромных размеров – ужасна. Возможно, это худшее, что создал Пабло Пикассо за свою жизнь».

Коко Шанель, попавшей под влияние вдохновенной поэтической мысли, не заботили ни странности в поведении возлюбленного поэта, ни его самомнение; эпатажность, перепады настроения и дикие поступки даже импонировали женщине, страстно желающей быть любимой. Вот он – среди сюрреалистов и атеистов, а вот ныне он уже – идеалист и верующий… «Неудивительно, что он снискал ореол «проклятого поэта», этакого Артюра Рембо послевоенных лет. Воистину, это была неординарная личность. Как и Габриэль, которая отводила себе место среди ремесленников, а не среди художников, ему требовалось занятие для рук. Он обожал чинить что-нибудь, мастерить поделки…» А еще он «презирал деньги, но обожал роскошь» (удивительная черта, характерная лишь сумасбродным поэтам да маниакальным большевикам).

Как вел себя этот творец? Он то неделями торчит в богатом особняке у Коко, то в одночасье срывается с места и мчится на Монмартр, где его терпеливо дожидается бедная, страдающая от отсутствия мужа и денег Анриетт.

…30 мая 1926 года он торжественно сжег на глазах друзей многие из своих рукописей, чтобы затем удалиться в Солем, где разочарованный поэт вместе со своей верной подругой Анриетт станет вести скромную жизнь в скромном домике (уж не на деньги ли, ссуженные ему любовницей?).

На протяжении еще многих и многих лет Пьер Реверди и Габриэль Бонер останутся не только друзьями, но и… О, Шанель умеет платить за любовь. Пусть даже и призрачную!

Коко тайком, через друзей приобрела у Реверди рукописи, она передавала деньги издателям, чтобы те печатали его стихи и выплачивали отшельнику гонорары. В ее личной библиотеке имелись все сочинения Реверди, а также большая часть его рукописей.

«Уход за собой должен начаться с сердца, в противном случае никакая косметика не поможет»

Этот возлюбленный Габриэль умрет в 1960 году (а был ему 71 год), и, если верить литераторам, до самой своей смерти он не переставал испытывать к ней самые нежные чувства. Коко искренне считала Реверди величайшим поэтом своей эпохи. она читала и перечитывала его стихи, подчеркивая карандашом близкие порывам ее души строки и мысли. Когда его не станет, ее будет бесить то, что поэт оказался забытым своими современниками.

Справедливости ради, стоит сказать, что его имя все же осталось в литературных энциклопедиях. Открыв одну из них, мы прочтем совершенно сухие строчки, за которыми спрятана ранимая душа мятущегося французского поэта. «Родился в Нарбонне на юге Франции в семье потомственных народных скульпторов и виноградарей; воспитание в патриархальной среде провинциальных ремесленников определило «руссоистское» отношение поэта к буржуазной цивилизации. Разорение отца заставляет молодого человека уехать в Париж, где, живя в большой бедности, работая в типографии, все свободное время он посвящает поэзии; скоро происходит его сближение с передовыми поэтами и художниками Г. Аполлинером, Б. Сандраром, А. Сальмоном, М. Жакобом, П. Пикассо, А. Матиссом и др. В годы Первой мировой войны Реверди пошел в армию добровольцем, но в 1916-м был демобилизован.

Его ранние стихи сер. 1910-х – нач. 1920-х, объединенные в сборник «Осколки неба» (1924), тесно связаны с сюрреализмом, к разрыву с которым поэт приходит в 1925 – 1926; в это же время он бежит от городской цивилизации в местечко Солем на реке Сарте, где и поселяется навсегда, весьма редко появляясь в столице. Стихотворения второго, солемского периода его творчества, в которых постепенно начинают преобладать реалистические тенденции, объединены в итоговой книге «Труд рабочего» (1949), куда были включены также неизданные стихи 1913 – 1915. Реверди является автором романа «В нашей шкуре» (1926), сборника рассказов «Среди риска и опасностей» (1930) и трех книг заметок и размышлений философского и эстетического характера: «Шершавая перчатка» (1927), «Мой судовой журнал» (1948) и «В навал» (1956). Поэт, в своих теоретических построениях определявший поэзию как «деятельность духа», как «действие», с особой силой воплотил этот постулат в своей творческой практике в мрачный период гитлеровской оккупации Франции (книга «Песнь мертвых»): патриотические стихи, полные гнева, отчаяния, но также и надежды, воли к борьбе стали его вкладом в Движение Сопротивления. Творчество и эстетические искания Пьера Реверди сыграли важную роль в процессе обновления и развития французской поэзии ХХ века».

Париж начала ХХ века

* * *

А что же Пикассо?

Период его жизни с 1922 по 1924 г. называют «Между Кокто и дадаизмом». Этим обозначением его жизнь словно бы разграничена на две половины: на светские контакты, которые означали заказы и выставки, и на искания в живописи, встречи с художниками и поэтами, интерес к выдвинувшемуся на передний план дадаизму.

В своей книге «Непостижимая Шанель» биограф французской кутюрье Эдмонд Шарль-Ру пишет, что, когда весной – летом 1921 года Ольге Хохловой пришлось уехать в Фонтенбло для поправки здоровья после родов, ее возлюбленный Пикассо, начавший работать по заказу Дягилева над оформлением танцевальной андалузской сюиты «Куадро Фламенко», особенно сильно подружился с Шанель: «Подружился настолько, что порою даже жил у нее… Ужас перед одиночеством – доминирующая черта его характера – приводил к тому, что больше всего он боялся провести ночь один в своей квартире на улице Ла-Боэси, оказаться в пустой спальне с двумя медными кроватями, в пустой гостиной с тяжелым канапе эпохи Луи-Филиппа, перед безмолвным пианино с неизбежной парой канделябров – обычное убранство дома человека, остепенившегося и женатого на Ольге Хохловой, балерине Дягилева и офицерской дочке…»