Обжора Джо Джонс любил свежие яйца.

На завтрак он ел исключительно яйца,

На ужин он ел исключительно яйца,

А кур не держал.

Не брал он яичек ни в долг, ни в подарок,

Не крал он яиц у хозяек-кухарок,

Ни разу их не покупал.

Так откуда, откуда, скажите, откуда

Обжора Джо Джонс свой обед доставал?

У Полл и так голова кругом пошла, а тут ещё Взбучкинс, Хапужкинс, Дубинч, Щелбанч, Бякстер, Дряньстер и прочие чудища и чертенята стали кружить и приплясывать вокруг неё, выхрюкивая и выкрикивая каждый на свой лад:

– Откуда Джо Джонс свой обед доставал?

Полл глубоко вздохнула, чтобы не потерять равновесие от всеобщего кружения и мельтешения, и медленно, надеясь выиграть время и вникнуть в вопрос, повторила:

– Откуда – Джо – Джонс – свой – обед – доставал?

– Хи-хи-хи! – мерзко захихикал Прядильный бес.

– Хи-хи-хи! – подхихикнули чудища.

Окружив Полл, они уставили на неё зловещие кривые пальцы и заорали во всю глотку:

– ОТКУДА у Джо Джонса ЯЙЦА?

– Погодите минутку! – Полл никак не могла сосредоточиться. – Можно, я кое-что уточню?

– Валяй, – фыркнул бес.

– Значит, никто ему яиц не давал? – спросила Полл.

– Никто.

– И он их не крал?

– Ни в коем случае.

– И в долг не брал?

– Он не из тех.

– И не покупал?

– Ни единого яичка.

– И ты абсолютно уверен, что он не держал кур?

– Ни курочки! Ни петушка! Ни цыплёнка!

– Но ел на завтрак яйца? Каждое утро? – настойчиво переспрашивала Полл.

– Каждое-прекаждое, – подтвердил бес. – И на обед и ужин тоже.

Полл сжала голову руками. Главное – не показать этим тварям своего отчаяния. Прядильный бес подкрутил хвостик и торжествующе хмыкнул:

– Ну что, сдаёшься?

– Сдаёшься? Сдаёшься! – заверещали чудища на все лады.

Полл смятенно проговорила:

– Я… я… – и умолкла.

– Коротышка-то сдаётся, – усмехнулась Арахна.

И все вдруг разом завопили:

– В котёл его! В бульон его!

Полл отшатнулась от уродливых морд, от тянущихся к ней когтистых и шерстистых лап; она пятилась и пятилась, пока наконец не прижалась спиной к сосне. Больше отступать было некуда. За спиной твёрдое шершавое дерево, рядом потрескивают шишки в костре, а в нос бьёт отвратительный запах варева, в которое её сейчас бросят… Полл закрыла глаза. Спасенья нет. И в эту самую минуту за её спиной раздался тихий, совсем тихий звук свистульки, точно Чарли дул в неё шёпотом. Но всё же Полл узнала знакомые звуки! Она поняла, что друг её не бросил, что он рядом, как обещал.

– Спаси меня! – пробормотала она в отчаянье. – Спаси меня, Чарли!

Дудка умолкла, и Полл напрягла слух, боясь пропустить слова Чарли в адском шуме, который подняли разбушевавшиеся чудища. И она услышала:

– Кряк! Кряк! Кряк-кряк!

Голос Чарли тут же потонул в пронзительных воплях чудищ, но даже расслышь они тихое кряканье, они приняли бы его за обычные звуки бесовской братии. Зато девочке этой маленькой подсказки друга оказалось довольно.

И когда чудища снова стали угрожающе надвигаться с криками: «Коротышку в котёл!» – и бросились на неё, чтобы схватить и выполнить свою угрозу, Полл увернулась, прорвалась сквозь их ряды и, вызывающе вскинув голову, встала перед Прядильным бесом.

– Не смейте меня трогать! – возмущённо крикнула она. – Твоя загадка проста, как дважды два. Кря-кря! Твой обжора Джонс держал уток! Кря-кря! Зачем ему куры, если он ел на завтрак, на обед и на ужин утиные яйца?! Кряк-кряк-кряк!

– Кря-кря! – возопили чудища.

– Кряк-кряк! – ахнула Арахна.

– Молодец, Коротышка! – хихикнул бес.

И вся шайка хриплыми голосами затянула песню:

Кряк-кряк!

Кря-кря-кря!

Для Джонса-обжоры

Несёмся с утра.

Мы яйца кладём

Целый день напролёт,

Иначе обжора наш

Тут же умрёт!

Он ест только яйца

На завтрак и ужин,

Проглотит в обед

Сразу несколько дюжин!

Он любит их всмятку,

В мешочек, крутыми,

В омлетах, в глазуньях

И просто – сырыми!

Кряк-кряк!

Кря-кря-кря!

Для Джонса-обжоры

Несёмся с утра.

Мы утки-несушки

На лапчатых ножках

Идём вперевалку

Готовить кормёжку

Для Джонса-обжоры,

Для Джо-яйцееда —

И сотни яиц

Ему мало к обеду.

КРЯК-КРЯК!

КРЯ-КРЯ-КРЯ!

Для Джонса-обжоры

Несёмся с утра.

Допев до конца, чудища присели враскоряк, поднатужились, и когда встали, оказалось, что они отложили яйца. Под каждым лежало большое, кремового цвета яйцо. Испугавшись, что её сейчас заставят сделать то же самое, Полл поспешно собрала яйца и преподнесла их Прядильному бесу. Он же, ловко разбив скорлупки, отправил все до единого желтки и белки в свою ненасытную глотку. А потом погладил Полл по головке так, что её передёрнуло от омерзения, и сказал:

– Коротышка наш! Он малый смышлёный. Это так же верно, как то, что меня зовут…

– Как? – снова не выдержала Полл. – Как тебя зовут?

Но бес не ответил. Опомнившись, он погрозил Полл пальцем и хихикнул:

– Шалишь, Коротышка. Меня на слове не поймаешь!

Полл чуть язык себе не откусила от досады: бес почти проговорился, а она его спугнула.

– Эй, Коротышка! Покажи-ка, как ты танцуешь! – крикнул бес и, кубарем скатившись со скелета в самую гущу чудищ и чертенят, принялся выделывать такие коленца, что только хвост замелькал.

Остальные тоже закружились в дикой пляске, а Арахна отбивала такт железным черпаком о стенку котла. Крепко ухватив Полл за руку, бес скакал до небес, приникал к земле, крутился веретеном, юлой выныривал из роя чудищ, и Полл ничего не оставалось, как скакать, приникать, крутиться и выныривать вместе с ним. Сердце её бешено колотилось: вот-вот выпрыгнет из груди, она спотыкалась и, задыхаясь, ловила ртом воздух.

– Пляши, Коротышка! Пляши! – визжал Прядильный бес. Схватив Полл за плечи, он стал трясти изо всех сил, и – о ужас! – капюшон маскарадного костюма слетел с её головы. Бес оттолкнул девочку, она упала на землю, и её собственные волосы рассыпались по плечам.