К её облегчению, Билл кивнул.

– Встретимся позже, – сказал он.

Билл пошёл к арендованной машине. Райли набрала номер Келси Сприг на своём мобильнике. Келси подняла трубку.

– Келси, это Райли Пейдж, – сказала она. – С момента нашего последнего разговора кое-что произошло.

– О, да, – сказала Келси. – Я видела по новостям. Ужасное происшествие со Смоки Мораном. Но ведь вы этого более-менее ожидали, не так ли? Мне тоже стоило это предвидеть. Этого ужасного человека всегда ждал ужасный конец. А теперь Шейн Хэтчер знаменитость! Чем всё это закончится?

Райли сделала паузу.

– Келси, я заскочу к вам, хочу задать вам несколько вопросов, – сказала она.

*

Вскоре Райли уже сидела перед горячим камином вместе с Келси Сприг. Она только что закончила рассказывать Келси обо всём, что произошло со времён их последней встречи, включая столкновение с Хэтчером и нападение Орина Родеса на Эприл.

Когда Райли закончила говорить, Келси задумчиво кивнула.

– Да, я помню дело Орина Родеса, – сказала она. – Меня не назначили на это дело – не разрешили. Всех в штабе смутило то, что Шейна Хэтчера поймала «девчонка». Так что они не назначали меня впредь на подобные дела. Заставляли заниматься бумажной работой или же расследовать скучные дела. Говорили, что пытаются оградить меня от опасности. Но я-то знала, в чём дело.

Качая головой, Келси добавила:

– Я рада, что твоя дочь не сильно пострадала. Как и экономка. И сосед – надеюсь, что он поправится.

– Я тоже очень надеюсь, – сказала Райли.

Какое-то мгновение в комнате был слышен только треск дров.

– Но ты не рассказала, почему решила заехать ко мне, дорогая? – наконец спросила Келси.

Райли не ответила. Она и сама не была до конца уверена, зачем она это сделала.

Келси уставилась на Райли, её обрамлённые морщинами глаза глядели мудро.

– Ты умолчала о чём-то, – сказала она. – О чём-то ты не рассказала никому. И выпустила из своего отчёта. Ты даже партнёру своему не рассказала.

Райли слегка улыбнулась.

– Как ты догадалась? – спросила она.

Келси тихонько рассмеялась.

– О, наверное, остались какие-то навыки со времени работы агентом. А может быть со времени замужества и материнства – там учишься слушать не только то, что люди говорят, но и то, что они не говорят.

Келси наклонилась и погладила Райли по колену.

– Торопиться некуда, – сказала она. – Но я думаю, что тебе стоит поделиться со мной.

Райли несколько раз глубоко вдохнула.

Наконец, она сказала:

– Когда я была на парковке с Хэтчером, он сказал мне, почему именно решил бежать. Он сказал, что сделал это из-за меня. Он восхищён моим умом, так он сказал. Он всегда хотел со мной работать. И ещё он сказал, что он нужен мне – что сейчас мне очень нужна его помощь.

Помолчав, Келси спросила:

– Он прав?

Вопрос ранил Райли в самое сердце. Она сама того не понимала, но это было именно то, что её беспокоило.

– Он сказал, что мы «братья по разуму», – сказала Райли. – Если это так, что это говорит обо мне? Что я такой же монстр, как и он?

Келси вздохнула.

– Что ж, исходя из моего опыта, монстры бывают очень разные. Взять, например, Люсьена Вейлеса, полицейского, которого Хэтчер жестоко убил. Его считают хорошим человеком. Он спасал людям жизни, защищал общественность и с честью и отличием служил ей. Но он был насквозь коррумпирован, и я уверена, что он был виновен по меньшей мере в одном убийстве.

Келси задумалась, а затем продолжила:

– А Смоки Моран, который предал лучшего друга ради того, чтобы скостить себе срок, а остаток жизни сеял ничто иное, как разрушение и смерть. Вейлес и Моран были беспринципными монстрами. Шейн Хэтчер монстр другой. Он совсем на них не похож.

Какое-то время Келси молча смотрела на огонь, а затем снова заговорила:

– Только между нами, дорогая, некоторые монстры достойны уважения. Их необязательно любить. И ты должна остановить их, посадить за решётку, убить, если потребуется. Но их всё равно нужно уважать. Только так с ними можно обращаться.

– А Орин Родес из таких монстров? – спросила Райли.

Келси нахмурилась в задумчивости.

– В тот день много лет назад что-то в нём переломилось, – сказала она. – Его жизнь перестала иметь смысл, даже для него самого. Когда он убил брата и отца девочки, которые пытались изнасиловать её, это ещё имело смысл. Потом, когда они вместе с ней убили хозяина и продавца магазина спиртных напитков, для этого была причина. А потом что-то случилось. Они убили двоих людей совершенно безо всякого резона. Почему? Вряд ли они сами это знали.

Келси задумчиво почесала подбородок.

– Шейн Хэтчер сказал, что хочет помочь тебе, хочет с тобой работать. Что ж, Шейн Хэтчер может быть ужасным, но он человек слова. У тебя есть все основания верить ему.

Келси покачала головой.

– Орин Родес не такой. Он уже давно потерял свой путь. И он даже не пытался снова его найти. Ему нравится быть потерянным. Это ему подходит. У него нет компаса, нет ритма, нет причины думать или делать так или иначе. Он вскармливал и взращивал свою злобу и ненависть шестнадцать лет, и никто этого даже не знал. А теперь он свободен и будет делать… Одному Богу известно, что.

Обе женщины какое-то время молча сидели.

– Прямо сейчас Шейн Хэтчер – меньшая из твоих проблем, дорогая, – наконец сказала Келси. – И если в ФБР думают иначе, они ошибаются. А Орин Родес – он меня пугает и пугает тебя не меньше, я думаю.

Райли захлестнули противоречивые чувства. Она была благодарна Келси, она была рада повидаться с ней. Проницательность и мудрость женщины ей очень помогли. И Келси подтвердила то, что Райли говорила её интуиция.

Но в то же время Райли смутилась. Сейчас она на севере штата Нью-Йорк, выполняет приказ поймать или убить Шейна Хэтчера в течение двух дней. А тем временем Орин Родес пробрался к ней в дом в Фредриксбурге. И никто не знает, куда он направился после этого.

«Где он сейчас? – гадала Райли. – Что он собирается делать?»

Орин Родес изучал своё лицо в зеркале. На левом виске, куда девочка ударила его кочергой, зиял глубокий порез. Но ему было всё равно – по этому его не смогут опознать, кроме того, он уехал далеко от Фредриксбурга, чтобы сейчас об этом волноваться.

Ему понравилось лицо, которое он видел в зеркале.

«Больше никаких масок», – думал он, ощупывая его.

Последний раз он видел это лицо шестнадцать лет назад – и все эти шестнадцать лет он не снимал маски.