Клинт Викхэм улыбнулся.

— Ты настолько сведуща в одних вещах, — покачал он головой, — насколько наивна в других.

Он посмотрел на девушку.

В лунном свете ее дивные глаза казались огромными, и они непонимающе взирали на него.

— Я прошу от тебя единственного, — ласково сказал он, — жить со мной, принадлежать мне и помогать мне во всем, так как никто другой этого сделать не сможет.

И снова в его голосе прозвучала какая-то странная нотка.

— Я никогда никого не просил мне помогать, но сейчас это делаю.

— Жить… с… вами? — не реагируя на остальные слова, спросила Тила.

Она как будто не понимала смысла этой фразы, но неожиданно стон вырвался из ее груди.

— Вы же… вы же не можете… просить меня… о таком?

Она отпрянула от него подальше и скрестила руки на груди, словно пыталась защитить себя.

Ее почти неслышный голос дрожал, а; в глазах появился ужас.

— Я совсем де хотел расстраивать тебя, — убеждал он ее. — Но я хочу, чтобы ты подумала, какой счастливой я могу тебя сделать. ТЫ будешь очень богата, моя дорогая, так богата, что, даже если мы когда-нибудь расстанемся, — а это маловероятно, — тебе никогда не придется думать о деньгах; У тебя будет все!

Он умолк и посмотрел на нее.

Тила не шевелилась, казалось, она окаменела.

Чувствуя, что она страшно огорчена, мистер Викхэм попытался обнять ее.

Девушка в панике оттолкнула его руки.

— Нет… нет! — заплакала она. — Как вы можете… просить меня… об этом… Это так пошло… так низко… Моя мама… была бы… в ужасе, если… б услышала подобные слова.

Клинт Викхэм не шевельнулся.

— Уходите… я прошу вас… просто уйдите отсюда… И забудьте… о том, что… вы говорили мне…

Она перевела дыхание.

— Мне придется… уехать отсюда… Я должна встать… и уехать… прямо сейчас!

— Послушай меня. Тила, — старался успокоить ее мистер Викхэм. — Я совсем не хотел тебя расстраивать. Я прошу, прости меня. Я не думал, что мои слова так ранят тебя. Просто прими во внимание, что я американец и не знал, как правильно вести себя, Тила ничего не ответила.

— Пожалуйста, забудь, что мы вообще когда-либо касались этой темы. Забудь, что я приходил сюда. Я действительно не догадывался, что все это повергнет тебя в такой шок.

— — Это… грех! — тихо сказала Тила.

— Да, наверное, это грех для тебя, — согласился Викхэм. — Так что, прошу, пожалуйста, прости меня; Клянусь, это больше никогда не повторится.

Она взглянула на него глазами, полными слез.

Клинт Викхэм достал платок из, кармана своего халата и нежно вытер ее слезы.

— Прости меня, прости, — умолял он. — Ты не можешь быть такой жестокой и не простить меня.

— Я бы… хотела, — всхлипывала Тила, — но…

Она думала, что теперь ей придется уехать.

Как будто угадав ее мысли, Клинт Викхэм сказал:

— Если ты исчезнешь, мне придется бежать за тобой! И когда гости приедут завтра на бал, хозяина не будет дома. Подумай только, какое произойдет недоразумение.

Девушка понимала, он пытается развеселить ее.

Страх все еще читался в ее глазах, когда она промолвила:

— Обещайте, что больше никогда не скажете мне ничего подобного.

— Обещаю! — поклялся Клинт Викхэм. — Но ты должна пообещать, что останешься здесь и по-прежнему будешь присматривать за Мэри-Ли и иногда за мной.

Заметив подозрительный взгляд Типы, он поспешил ее успокоить.

— Я совсем не о том, о чем говорил до этого. Я имею в виду сегодняшний вечер и наши беседы, смех и споры. Они дают мне сипу и вдохновение, которого я не испытываю от общения с другими людьми.

— Вы действительно хотите… только этого? — спросила Тила.

Это был вопрос маленького ребенка, который боится темноты и просит не гасить свет, и Клинт Викхэм сказал:

— Я знаю только то, что не могу потерять тебя.

Поэтому здесь ты главная. Диктуй правила — и я буду беспрекословно подчиняться им.

Он взял ее ладонь в свои руки, и от его прикосновения Тила почувствовала легкую дрожь.

— Между нами есть какая-то невидимая связь, — продолжал он, — и я надеюсь, что никто из нас не хочет ее потерять.

Девушка молчала.

— Сейчас больше всего на свете я хочу тебя поцеловать, но так как теперь я веду себя по правилам, мне придется просто сказать тебе: спокойной ночи.

Он наклонил голову и нежно поцеловал ей руку.

Сначала его губы показались ей властными, а потом мягкими и как будто просящими.

От этого странное волнение прошло по ее телу, и она испугалась, что не сможет этого скрыть.

— Спокойной ночи, моя дорогая, — попрощался Клинт Викхэм. — И пусть Бог присмотрит за тобой, раз мне ты этого не разрешаешь.

У самой двери он оглянулся, и на мгновение ему показалось, будто два ангела стоят у изголовья кровати.

Он улыбнулся этой игре лунного света.

— Ты закрыла двери на небеса прямо перед моим носом, — грустно произнес он. — И здесь, снаружи, мне очень одиноко.

Он тихо вышел, оставив девушку наедине со своими мыслями.

На следующее утро Тила проснулась утомленная.

Она долго не могла уснуть и задремала, лишь когда луна покинула небо и природа застыла в предвкушении рассвета.

Она была разбита и не могла даже думать о конной прогулке перед завтраком.

Мэри-Ли укоризненно посмотрела на нее, когда она вошла в классную комнату.

— Я думала вы разбудите меня, мисс Стивенс, — сказала она.

— Боюсь, я проспала, — ответила Тила. — Но мы покатаемся сразу же после завтрака, а потом я покажу тебе следующую комнату.

— С историями?

— Да, я расскажу тебе много историй.

По пути в конюшню Тила думала, что, несмотря на ночной разговор, Клинт Викхэм, наверное, отправился на утреннюю прогулку.

Она вспоминала о вчерашнем, как о некоем наваждении, порой ей казалось, что все это просто сон и на самом деле ничего подобного не было.

Приходил ли он к ней в спальню?

Сидел ли у нее на кровати и умолял стать его любовницей?

Ей нелегко было произносить это слово даже про себя, и она не со всей определенностью понимала, что оно значит.

Она знала его из книг, где в жизни королей и знатных рыцарей наравне с женами существовали многочисленные любовницы, но никогда раньше так долго не раздумывала над его значением.