заглушить внутренние сомнения в собственном месте в культуре, а возможно, он просто представляет собой новую сферу, которую нужно завоевать. Но задолго до Артура Саклера богатые состоявшиеся люди имели предсказуемую привычку искать удовольствие и смысл в картинах, скульптурах и антиквариате. Дж. П. Морган, умерший в тот год, когда родился Артур, сделал вторую карьеру коллекционера. В итоге он потратил половину своего состояния на предметы искусства.

Вскоре Артур уже ходил по аукционным домам, изучал музейные каталоги и тома по истории и археологии Китая. Он подходил к коллекционированию со всей строгостью ученого, стремясь, как он выражался, собрать большой "корпус материалов" и затем изучить его. Когда он возвращался на Лонг-Айленд поздно вечером после марафонского дня в городе, он забирался в постель к Мариэтте, затем доставал стопку научной литературы и оставался читать. Семья начала посещать музеи более систематично: , выискивая китайские галереи, быстро просматривая коллекции, Артур выбирал конкретные предметы для пристального изучения и читал диктанты своим смущенным детям, сравнивая выставленные работы с теми, которые принадлежали ему. Он тщательно следил за тем, чтобы правильно произносить все китайские названия.

Погружаясь в этот новый мир, Артур вступил в небольшое братство таких же одержимых коллекционеров. Однажды, в 1957 году, он приобрел тридцать бронзовых изделий в аукционном доме Parke-Bernet на Манхэттене. После этого он обнаружил, что все они были куплены одним и тем же человеком, врачом из Нью-Джерси по имени Пол Сингер ( ). Наведя справки о Зингере, Артур обнаружил, что этот доктор был человеком его типа - психиатром и эмигрантом, бежавшим из Австрии в 1938 году. Зингер был экспертом-самоучкой, знатоком с безупречным глазом, который приобрел свое первое произведение азиатского искусства, бронзовое изображение бодхисаттвы Манджушри, когда ему было всего семнадцать лет.

"Я купил все вещи, которые вы продали", - сказал Артур Зингеру, когда тот связался с ним по телефону. "В следующий раз, когда вы захотите что-нибудь продать, , давайте избавимся от посредников".

Артур обнаружил, что Сингер живет в скромной трехкомнатной квартире в Саммите, штат Нью-Джерси, загроможденной от пола до потолка драгоценными китайскими артефактами . Это был человек, который разделял его увлечение, но имел значительное преимущество. Когда Артур начал проводить с ним время, вспоминал позже Сингер, "я встретил очень жаждущего ученика". Артур засыпал его острыми вопросами об истории китайского искусства и механике коллекционирования, и Зингеру было приятно наблюдать за тем, какое удовольствие вызывают произведения искусства у этого нового посвященного. Он показал Артуру коллекцию прекрасных китайских нефритов, и когда Артур взял первый экземпляр и подержал его в руках, "его словно током зарядило", - вспоминал Зингер. По мнению Сингера, по-настоящему серьезное коллекционирование было обусловлено схемой возбуждения и разрядки, которая была прямо-таки эротической: "Пульс бьется быстрее, созерцатель видит красоту, которой хочет обладать. Он готов отдать все свои силы, чтобы обладать ею".

Мариэтта тоже увидела это в своем муже. Она понимала, что Артура возбуждает "охота", что выявление драгоценного артефакта и последующее выяснение, как его заполучить, - это "тайный, чувственный" процесс. Как только Артур зарекомендовал себя не просто дилетантом, а серьезным коллекционером, люди стали показывать ему свои редчайшие сокровища. Один из дилеров, с которым он познакомился, человек по имени Дай Фубао, называвший себя Мистер Тай, имел магазин на Мэдисон-авеню, с лестницей, ведущей в специальную комнату в подвале, где покупатель мог пообщаться с предметом, прежде чем согласиться заплатить за него. Однажды Сингер позвонил Артуру и сообщил, что в руки мистера Тая попал документ, написанный на шелке, известный как the Ch'u Manuscript и датируемый 600 годом до н. э. "Если бы вы выбросили в Гудзон всю свою нынешнюю коллекцию, это не имело бы значения, пока вы являетесь владельцем этого куска шелка", - сказал Сингер.

Когда Артур пришел в магазин мистера Тая, торговец признал, что у него есть рукопись, но сказал, что не хочет ее продавать.

Артур отказался принять ответ "нет". "Либо вы дилер, либо коллекционер", - сказал он. "Если вы коллекционер, я не смогу вести с вами дела, потому что вы конкурируете со мной. Если вы дилер, вы должны назначить цену и продать этот бесценный манускрипт". Мистер Тай назначил цену в полмиллиона долларов. Артур заплатил ее.

Закулисная атмосфера этих сделок отвечала природному чувству секретности Артура . "У меня есть одна из тех вещей, которые касаются важности конфиденциальности", - говорил он. Ему было удобнее всего действовать вне заголовков газет и не по правилам". Его сын Артур позже вспоминал, как его отец вел дела подобным образом, отмечая: "Это были сделки, заключаемые на основе рукопожатия". Для своих новых партнеров в мире искусства Артур был фигурой загадочной. Он был властным, целеустремленным, решительным и стремился, по возможности, сохранить свою анонимность. Иногда он назначал встречи с представителями аукционных домов в отеле, где был зарегистрирован под вымышленным именем. Никто, похоже, не мог с уверенностью сказать, как Артур Саклер заработал свои деньги - похоже, люди не знали о связи с валиумом, - но что они точно знали, так это то, что Артура были деньги, и много. Иногда он звонил в аукционный дом с просьбой отменить торги, потому что намеревался купить каждый лот. Он приобрел репутацию человека, который тратит деньги щедро и, как считали некоторые, без разбора: по словам одного директора музея, Артур покупал "целые коллекции, казалось, одним взглядом".

Но если он был расточителен, то также был ревностным переговорщиком. "После заключения сделки, - вспоминал тот же директор музея, - Саклер неизменно начинал торговаться". Мариетте казалось, что широкие познания Артура во всем - от налогового кодекса до психологии людей, с которыми он имел дело, - делали его жестким переговорщиком. У него была привычка, вспоминает она, , "добиваться максимальной выгоды от каждой сделки, контракта или соглашения, чтобы получить последний дополнительный кусочек в свою пользу".

В дом на Лонг-Айленде прибывали новые коробки, полные изысканных предметов. Дети помогали их открывать. Иногда по этому случаю приезжали другие ценители. Разбор коробок приобретал духовный аспект спиритического сеанса, когда Артур доставал ритуальную бронзу и древнее оружие, зеркала и керамику, кости с надписями и архаичные нефриты. Зрители издавали свист благоговения, когда Артур и его семья обращались с этими мистическими предметами, общаясь с призраками и прикасаясь к истории.

Конечно, со всеми этими бесценными артефактами в доме детям было трудно бегать без дела. Однажды на званом ужине один из гостей спросил дочь Артура Дениз, чего она больше всего хочет. "Большую собаку!" - ответила она, но потом поймала себя на