Как, например, Потанин попал к Президенту так быстро? Надо уметь дружить. У Кремля много башен, и идет борьба за каждую из них.

Вот башня Сечин. У него все хорошо, очень хорошо — и деньги есть, и сила, и власть, и помощники.

Вот башня Громов. Тоже может решить вопросы по заходу к Президенту. С ним и дружит, в частности, господин Потанин.

Вот башня Медведев. А с ним кто дружит? Алишер Усманов.

Вы, кстати, можете спросить: «А почему вы не сказали, с кем дружит Сечин? » Что ж, я вам отвечу. С умным, тихим, интеллигентным человеком, с Петром Авеном.

«А другие олигархи?» — спросите вы. Не волнуйтесь за них. Роман Аркадьевич дружит просто с «папой» и со всеми вокруг по чуть-чуть.

А Сурков? Ну, Владислав Юрьевич очень умный и талантливый человек, и он тоже дружит. Притом, заметьте, действительно дружит, это не вопрос денег. Не случайно во время встречи олигархов с Президентом Владимир Владимирович произнес фразу, которая покорила миллионы. Он сказал: «Да мне не надо денег, если надо, я могу дать денег больше, чем у вас всех есть, вместе взятых. Вы вкладывайте в регионы». За точность цитаты не ручаюсь, но повторило мне ее несколько человек с совершенно квадратными глазами.

Я думаю, Президент хорошо понимает, что его отношения порождают другой процесс. Появилась такая легенда, очень похожая на быль. Якобы после случившегося с Прохоровым в Куршевеле к Путину пришли олигархи и сказали: Владимир Владимирович, мы, конечно, не такие, как Прохоров, мы все понимаем. Вы скажите, что можно, что — нет. Ну, например, вот яхты: сколько метров можно, а сколько — нельзя... «Мерседес» можно, а «Роллс-Ройс» — нет... «Феррари», но не «Ламборгини»... «Челленджеры», но не «Боинги»... (Я, конечно, несколько утрирую.)

На это Путин ответил, что даже не понимает, в чем суть вопроса. Дескать, это ваши деньги, и как вам их тратить — это вопрос вашей культуры... Если вы их честно заработали, вас никто не упрекнет. (Именно поэтому наши сегодня так легко покупают футбольные клубы и активы за рубежом.) Если же я вам, условно говоря, сегодня скажу, что этот «Мерседес» можно, а тот — нельзя, то все покатится на уровень ниже — это же Россия! И в скором времени все станет по-другому...

Путин очень осторожно выказывает свое отношение, в том числе и лично мне, по самым разным вопросам. Крайне осторожно, хорошо понимая, с какой скоростью то или иное отношение будет растиражировано начальничками всех уровней.

Путин — продавец счастья. Почему я так его называю? Потому что нет ни одного человека из тех, кого я знал, который вышел бы от Путина, не считая, что его услышали, не будучи убежденным в том, что Путин с ним серьезно поговорил и принял все его слова к сведению. По всей вероятности, так бывает практически со всеми, но, увы, президентская система работает гораздо более заковыристо. Мало зайти к Путину, мало с ним поговорить, надо еще и быть уверенным, что ты получил правильную резолюцию и что она дошла до правильных людей. Ведь фактически у тебя нет никакой возможности выяснить у Путина, исполняется его директива или нет, или просто доложить ему об обратном. Ирина Хакамада рассказывала мне о том, как она ходила к Путину. Ей было очень приятно с ним беседовать, она вообще с большой симпатией относится к Владимиру Владимировичу как к человеку, чувствует в нем мужское начало, определенное джентльменство. Она подписывала у него какие-то бумаги, вышла, и я говорю: «Ну как, подписала?» Она отвечает: «Да, подписала». «И как, — продолжаю, — что-нибудь изменилось?» Она, грустно: «Конечно, нет!» Мы сами с правозащитниками столкнулись с этой проблемой: Сергей Говорухин — младший Говорухин — поднимал вопрос о помощи инвалидам, в частности тем, которые стали инвалидами во время военных действий. И Путин тогда сразу же отнесся к его предложению с большим пониманием, видно было, что проблема тронула его до самого сердца. Он незамедлительно отдал распоряжение Алексею Леонидовичу Кудрину, чтобы этот вопрос был решен.

Через два года мы вернулись к той же теме — ничего не было сделано. Ничего!

Когда мы только вышли от Президента, у Сергея было ощущение, что наконец-то что-то получится. Но... в бумажной волоките все погибло. И когда Путин возмущенно спросил у Медведева, на тот момент являвшегося главой Администрации, что, черт возьми, происходит, Медведев, будучи в курсе, ответил: «Ну, вот, есть там проблема — надо принимать законы!» Путин скрепя сердце его понял, хотя и знал, что ему, как человеку, было бы гораздо легче дать денег из собственного кармана. Просто вытащить и отдать, сколько нужно. Однако система в который раз потребовала поступить по-другому.

У Путина есть очень интересная манера. Если проанализировать резолюции, которые он делает на документах, можно заметить, что они никогда не бывают противозаконными, — Путин всегда уважает закон. И это очень важно. На одном процессе в зале сидели правозащитники и кричали: «Снимите трубку, позвоните Путину, смените суд!» А Путин отвечал: «Нет, это невозможно, потому что я не имею права командовать судом!»

Для себя Путин не считает возможным командовать судом, это его большой плюс, но, к сожалению, его ближний круг считает такую практику более чем нормальной. И командуют они по полной программе. Люди, которые управляют в стране, прикрываясь именем Президента, зачастую приводят его в состояние бешенства, после чего он вызывает их на ковер и что-то пытается объяснить. Но проходит время, дым рассеивается, и снова видны все те же на тех же местах. Вот это проблема Путина — грозная риторика не переходит в действие. При этом если речь идет о классово далеких олигархах, то да, здесь все доводится до конца. Если речь о борьбе с террористами — тоже. Это уже личные счеты. Но эта вечная готовность простить «своим» их коммерческие просчеты — это, конечно, проявление, с одной стороны, силы Путина как человека, а с другой стороны — слабости, потому что из-за этого в стране возникает чувство полного недоверия власти. Парадокс — Путина обожают как личность и не доверяют той власти, которую он олицетворяет.

Во время второго президентского срока Путин стал уверенным. Он перестал мучиться вопросом, надолго он тут или нет? Имеет он право или нет? Он стал получать удовольствие от своей работы, и это заметно. Владимир Владимирович изменился даже внешне, он стал более раскованно, хотя и по-прежнему очень скромно, одеваться. Он позволяет себе роскошь менять часы. Он не стесняется выказывать свое пристрастие к встречам с народом. Он говорит то, что ему хочется. Немногие знают, что на главу государства всегда работает целая команда спичрайтеров, готовящих выступления. Но, как мне рассказывал Волошин, бывали случаи, когда речь не успевали написать, и Путину присылали текст обращения в тот момент, когда он уже одной ногой в брючину вскакивал. Тогда Президент с интересом читал с листа, обращая внимание на какие-то вещи. Но это ведь ерунда, такого никогда не было! А если и было, то в первый и последний раз. Ведь всегда заметно, когда слова, произнесенные Путиным, не были предварительно пропущены им через себя. А люди из команды Путина прекрасно знают, насколько серьезно он к этому относится. Кстати, речь для мюнхенского выступления писал он сам, и его советники были сильно удивлены той жесткостью, которая тогда прозвучала.