Этого я и ждал. Я схватил его палку и рванул на себя.

Он потерял равновесие и вылетел из седла, с криком боли упав на землю, а я схватил поводья и вскочил в опустевшее седло.

И вновь искусство верховой езды сослужило мне хорошую службу. Я снова сидел в седле, и подо мной была превосходная лошадь. У главаря шайки тоже была хорошая лошадь, но он был тяжелее меня фунтов на пятьдесят — шестьдесят. Я крепче уселся в седле, ударил лошадь каблуками, и она с места рванула вперед.

Мне удалось опередить их на три корпуса, прежде чем они успели сообразить что к чему, и еще на один корпус, пока они поворачивали своих лошадей. А я тем временем вырвался на открытый простор и поскакал по направлению к морю.

Бандиты погнались за мной. Их злобные крики звучали в моих ушах, я слышал топот копыт за своей спиной, но мой гнедой был очень хорош, он стремительно несся вперед. Краем глаза я увидел, что опережаю их уже на пять корпусов и разрыв продолжает увеличиваться. Они неслись очертя голову, не заботясь о своих конях. Я слегка придержал свою лошадь, так как еще не решил, что делать дальше. Но хотя я и замедлил ход, я все равно оставался впереди. Скоро должно уже стемнеть, и тогда у меня будет шанс скрыться от них.

Снова взглянув назад, я убедился, что один из преследователей, не знаю, по каким причинам, выбыл из гонки. Скорее всего у него просто не было охоты участвовать в погоне, видимо, главарь принуждал их к этому силой. Теперь меня преследовали только двое, и один из всадников заметно отставал.

Я продолжал скакать в сгущающейся темноте в ту сторону, где садилось солнце, и за мной скакал уже только один всадник. И тут — сам не знаю, какой черт меня дернул, — я придержал своего коня и повернул его навстречу своему преследователю. Он по инерции стремглав несся на меня, слишком поздно заметив, что я остановился. Я пришпорил своего коня и обрушился на врага всей его тяжестью. Его лошадь пошатнулась и упала на землю.

Но всадник проявил чудеса проворства! Он успел выскочить из седла и бросился на меня. Я отвернул свою лошадь и ударил его тростью, не вытащив из нее клинка. Конец трости задел его по голове, и он покачнулся, а я тем временем повернул лошадь и вновь напал на него, ударив ногой в плечо.

Это был неудачный маневр — ему удалось схватить меня за ногу, и я тут же лежал на земле, а он стоял надо мной.

— Ну, — сказал он, — теперь я тебе покажу!

Я не был новичком во французской борьбе и не стал пытаться освободиться от захвата, но всей своей тяжестью повис на противнике. Результат был такой же, как если бы я повис на дереве, — он не сдвинулся ни на дюйм и только наклонился, чтобы поднять меня. Схватив его за рукав, я с силой дернул его на себя, и он упал вперед. Тут я оказался проворнее его, и, выскользнув из-под него, вскочил на ноги.

Прежде чем он поднялся, я нанес ему сильный удар в лицо. Это ничуть не остановило его, но я еще раз успел ударить его и быстро отскочил, изготовив к бою свою трость с клинком.

Он тоже выхватил свою шпагу из ножен.

И вот мы стоим друг против друга в сумерках на вересковой пустоши. На небе уже высыпали звезды, но видно еще достаточно хорошо.

Я обнажил клинок. Он был короткий, каким обычно бывает клинок, спрятанный в трости, — на несколько дюймов короче обычной шпаги. Таким образом, у него уже было одно преимущество передо мной.

Он взмахнул своей шпагой из стороны в сторону, показывая, что намерен делать. Мне оставалось надеяться, что приобретенный опыт возместит разницу в длине наших клинков. Я знал, что хорошо владею шпагой. За последние недели я сумел извлечь из Кори все, что он мог дать. Довольно уверенно я шагнул вперед, навстречу своему противнику.

Так мы скрестили свои шпаги под звездным небом на вересковой пустоши Западной Англии. И уже через несколько минут я понял, что противник превосходит меня в силе и мастерстве.

Это было просто невероятно! Кори был сильным фехтовальщиком, у него была общепризнанная репутация превосходного бойца, несомненно, я тоже теперь был сильным бойцом. И однако, едва мы начали бой, как я понял, что этот высокий парень владеет шпагой с неподражаемым искусством. И я даже не мог утверждать, что его преимущество объясняется более длинным клинком, он просто лучше им владел.

— А, — воскликнул он, — так ты умеешь фехтовать? Кто ты?

— Не важно, — сказал я.

— Конечно, не важно, — согласился он, — как только я закончу свои упражнения, я убью тебя. Выпотрошу, как гуся.

Каждый его выпад свидетельствовал об отточенном мастерстве. Он не проявлял беспечности, не лез на рожон, обнаружив, что я тоже неплохой фехтовальщик. Самые сильные мои выпады он отражал шутя и играя, и я понял, что, если сейчас же не придумаю какого-то трюка, через несколько минут он убьет меня.

Он играл со мной, как кошка играет с мышью. Один раз он легонько уколол меня острием шпаги в грудь, хотя мог пронзить насквозь. При этом он насмешливо улыбнулся и бросил:

— В следующий раз!

Шаг за шагом он теснил меня... Я сражался отчаянно, холодный пот градом катился по моим щекам. И хотя смерть была совсем рядом, у меня хватало самообладания на раздумье: в чем же причина такого его превосходства, ведь я за последнее время овладел, кажется, всеми возможными приемами? Это было просто невероятно! И чем ближе была смерть, чем яростнее я ненавидел этого человека, тем более я восхищался его искусством. Он обладал огромной физической мощью, движения его шпаги были ювелирно точны, что говорило о необыкновенной силе его пальцев и кисти.

Внезапно я уловил, что он начал действовать своим клинком иначе, словно чувствительным щупальцем он отыскивал мои самые уязвимые места. Теперь я не сомневался: мой смертный час настал!

Выходит, вся моя жизнь пошла прахом? Все надежды, все мои мечты развеялись как дым? Значит, я напрасно страдал и боролся? Напрасно надеялся мой отец, что я создам семью и продолжу наш род на века? Неужели здесь, на вересковой пустоши под звездами, пришел конец всему?

И тут земля под моими ногами провалилась. Я съехал вниз, и мой противник получил добавочное преимущество в росте, хотя и без того был выше меня. Что случилось? Я не мог оглянуться, наши клинки скрестились, я отбил удар, он сделал новый выпад... и тут я почувствовал за своей спиной бездну. Острие его шпаги целилось мне прямо в грудь. Стремясь любой ценой уклониться от удара, я резко отпрянул и полетел вниз, рассчитывая, что кусты смягчат падение.

Под мной оказалась глубокая пропасть, я долго летел, пока наконец не ударился спиной о землю. Трость с клинком вылетела и откатилась в сторону. Я перекувырнулся и заскользил вниз головой в черную туманную пустоту. Зацепиться было не за что, склон был страшно крут, я продолжал кувырком лететь в какую-то неведомую глубь и в конце концов рухнул с глухим стуком на скалу.

Сколько же я пролетел? Вероятно, не больше десяти или двенадцати футов, но потом я еще долго катился по крутому склону — пожалуй, несколько сотен футов. Некоторое время я лежал на скале неподвижно, медленно приходя в себя. Затем перевернулся, оперся на руки, чтобы подняться, и тут же застонал от боли — руки были ободраны в кровь.