— Ты положительно невыносим, — сказал Ертаулов. — Тебе кто-нибудь говорил об этом раньше?

— Да ну тебя, — обиделся Костя.

Он постучал пальцем по краешку стола, и перед ним высветилось меню фирменных блюд. Шашлыка по-орбитальному там не обнаружилось. Зато присутствовали «курица в собственном соку, в корочке и со специями» и «уопирккамтзипхи пикантный с орехами». Накануне отлета Костя рисковать не стал и заказал с детства любимую курицу. Из обычного же набора яств, какой был доступен в любом уголке вселенной, где есть стандартный пищеблок с программным управлением, он затребовал салат из маслин, мороженое «ананас в кокосе» и кувшин вишневого сауэра.

— А мне нравится, — упрямо объявил Ертаулов.

Кратов покосился на пятачок. Слона уже не было. На его месте сидела огромная, как Кинг-Конг, макака и чесала макушку указательным пальцем. Потом извлекла прямо из пустоты банан и принялась поедать его.

— Мне тоже, — сказал Костя.

Из туманной пелены вынырнул самодвижущийся сервировочный столик несуразно большой цветок тюльпана с плотно сомкнутыми лепестками. На каждом лепестке было написано: «Миша Винярский — лучший друг звездоходов». Поравнявшись с Кратовым, столик затормозил и распустился. Деловито зашевелились лапки-тычинки, хватая и расставляя блюда, чашки, кувшин и все, что полагалось. Костя вздохнул и стал было прикидывать состояние личного счета, где хранилась еще какая-то небольшая сумма в энектах «энергетических эквивалентах трудовых затрат», но вовремя прочел на ближнем лепестке уведомление: «За вас платит Корпус Астронавтов».

Стас повел носом, оторвался от созерцания обезьянних манипуляций с бананами и выстучал себе меню.

— Вот, — Костя указал ему на «уопирккамтзипхи». — Настоятельно рекомендую.

— Это даже не выговорить, — сказал Ертаулов с сомнением.

— Зато когда выучишь это слово наизусть, — промолвил Костя мечтательно, — и сумеешь оттарабанить его без запинки, то вкус его покажется тебе просто божественным!

— Я не понял, вкус блюда или слова?

— Это безразлично… А кто такой Миша Винярский?

— Хозяин этого заведения. Славный парень. Ему под девяносто, и он еще помнит старую Одессу. Я вас познакомлю при случае.

Ресторан понемногу заполнялся посетителями. Это были сменные инженеры, диспетчеры, члены экипажей вновь прибывших кораблей и те, кто тоже решил скоротать последнюю ночь перед стартом в таверне. В дремотную, усыпляющую мелодию, которая не прерывалась ни на миг, незаметно вплетались мажорные интонации, вступали новые инструменты. Тонко и весело пропела музыкальную фразу виолина, нервно задышал саксофон, тренькнуло умело расстроенное пианино.

— Вот и мастер, — радостно сообщил Ертаулов.

У входа в зал стоял Пазур и с желчной миной озирался. Казалось, он сейчас плюнет себе под ноги и уйдет. Вместо этого Олег Иванович сделал кому-то приветственный жест и пошел через весь ресторан — быстро и целеустремленно. Туман перед ним закручивался в воронки.

Ертаулов с озадаченным видом сидел над большим деревянным блюдом, на котором горкой лежала оранжевая пузырящаяся масса. Из нее торчали стебельки зеленой, явно дикорастущей травки.

— Ты, специалист по изящной словесности, — сказал Стас, шевеля над блюдом растопыренным пальцами. — Чем хотя бы ЭТО берут?

— Уж не собрался ли ты ЭТО сожрать?! — изумился Костя. — Вандал! Теперь мне понятны твои восторги по поводу пошлых статуй и пляшущих слоников. Тебе бы только есть… ЭТИМ любуются, варвар ты, мысленно повторяя про себя его название!

— Там же где-то должны быть орехи, — пробормотал Стас, заглядывая сбоку.

— Вот эта травка и есть орех, — пояснил Костя. — Только совсем-совсем юный. Первый росток. Да будет тебе известно, язычник, что уопир… пхи… тзи… что это — аналог нашей земной икебана, существующий у буколических племен звездной системы Нивам-Нинам. В ресторане его подают потому, что пища бывает не только телесная, но и духовная.

— Что ж здесь пикантного, умник? — прищурился Ертаулов.

— Любование есть процесс, — сказал Кратов. — И в нем участвует не только сам любующийся, но и все окружающие. Они наблюдают, как ты обхаживаешь эту кучу. Весьма пикантное зрелище.

— Был бы это кремовый торт, — с тоской произнес Ертаулов. — Уж я бы нашел ему применение.

— Простите, здесь свободно? — прозвучал над ними знакомый уже певучий голос.

Ертаулов, как водится, отреагировал первым. Он прекратил обнюхивать экзотическое яство и вскочил на ноги, едва не опрокинув кресло. Костя тоже встал, машинально одергивая куртку.

— Экипаж мини-трампа «пятьсот-пятьсот» к вашим услугам, отрапортовал он весело и тут же приумолк.

Рашида была в тонком темно-пурпурном трико и просторном красном свитере, что, разумеется, являлось вопиющим нарушением устава. Мастер объявил полетную готовность. Следовательно, носить надлежало исключительно форму. Кратов как старший по судовой иерархии должен был немедленно напомнить об этом и потребовать исполнения устава. Рашида, конечно же, об этом знала и теперь с любопытством наблюдала за его реакцией.

— Прошу, — сдержанно сказал Костя, слегка отодвигая пустое кресло.

Рашида села, не отрывая сияющих своих глаз от Кратова. Тому было не по себе. Разумеется, он думал о ней и в глубине души надеялся на такую встречу. И вот встреча состоялась. Рашида в этом наряде прекрасна сверх всякой меры. Она ждет, что он скажет, и сама готова заговорить. Но радости нет и в помине. Вместо нее — состояние нелепой подавленности. Хочется под любым предлогом встать и уйти. Неужели все оттого, что юная и, вполне вероятно, слегка взбалмошная особа решила пренебречь уставом во имя красоты? И при этом не подумала, в какое трудное положение ставит своих коллег… Да, мастер может застать ее в компании Кратова и Ертаулова. Обоим навигаторам перепадет по очередному взысканию, что при разборе полета и вынесении оценки обернется штрафными баллами. Неприятно…

«Неужели я так робею перед мастером? — сердито подумал Костя. — Да нет же! С какой стати? Тогда что за чертовщина творится со мной с самого утра?!» Он нахмурился и покосился на друга.

Стас был в своей стихии. Он кипел энергией и лучился довольством. Он даже позабыл про свои злоключения с фирменным блюдом.

А Рашида все так же испытующе глядела на Кратова.

— Я бы хотела, — сказала она медленно, — чтобы мы говорили друг дружке «ты».

— Вот кстати! — обрадовался Стас. — Рашуля, не знаешь ли ты, что у нас в голубом контейнере?

— Я не задумывалась над этим, — пожала плечами Рашида. — Он очень тяжелый и прочный. Возможно, там какие-то хрупкие предметы.

— Богемское стекло! — сказал Ертаулов. — На галактической базе «Антарес» считается хорошим тоном пить соки и компоты из антикварной посуды.