А если хорошенько подумать, нам и до родственных чувств было далеко. Сестёр ведь не дарят на потеху отморозкам.

Я едва не рычу, когда в ушах начинает звенеть от рефлексий давних чувств и впечатлений. Чего мне стоило похоронить их! Но парочка часов в компании Беса и в моей голове назревает нашествие зомби.

"Ну ничего, родной, я поделюсь с тобой своей мигренью, лови небольшой ребус на прощание". На зеркальной поверхности, той самой помадой размашисто пишу:"Привет из прошлого".Теперь пусть гадает, голубчик, когда и кому именно успел перейти дорогу. Могу поспорить, список кандидатов окажется весьма впечатлительным.

Удовлетворённо смотрю на алеющее послание, более чем уверенная, что оно подарит ему не один час внутренних терзаний. А мне пора идти. Пора снова забиться в свою нору, зализывать раны и заново учиться жить.

Без него.

Я ухожу, тихо прикрыв за собой дверь. Прячу в сумку, до кучи к чулкам, рукав от платья. Его пришлось оторвать, чтоб не задевал лишний раз пульсирующий ожог. Спасибо внезапной заботе Антона, спрей немного унял боль. Даже любопытно стало, а как он собирался меня утешить, удайся Мите в тот раз мною воспользоваться, добил бы? Думаю, он бы не дрогнул. Не мог же Бес рассчитывать, что мне понравится. Или мог? Кто знает, какие мысли бродят в его, перенёсшей столько травм голове.

Пальцами пытаюсь привести в Божий вид ненавистный парик. Не сомневаюсь, со стороны я сейчас выгляжу, как путана после тяжёлой смены. Растрёпанная, в синяках и порванном платье. Дешевка, которой под утро дали смачного пинка под зад. И брезгливый взгляд приехавшего на вызов таксиста только подкрепляет мою уверенность. В другой раз я бы давно уже принялась краснеть и оправдываться, но сил нет даже смутиться. Мы все привыкли судить по обложке, чего уж дуться, поэтому я, молча, отворачиваюсь к окну.

Хочется побыстрее доехать и запереться в своих четырёх стенах, а там уже в тишине подумать над своей жизнью, а ещё над тем, как порою непредсказуема человеческая судьба. В одно мгновение она может отнять всё, чтоб огорошить, подарив нечто воистину бесценное, а затем, щёлкнуть по носу отобрав и это, насмешливо напомнив, почему именно ты этого не заслужила.

Родная квартира встречает меня раскуроченным замком и воинственно уперевшей руки в бока хозяйкой.

– Явилась, дорогуша? – интересуется она, в точности повторяя взгляд таксиста, и решительно удерживает за руку, когда я собираюсь проскочить мимо неё в тесный коридор. – Куда намылилась? Ишь резвая какая, не утомилась целую ночь по мужикам бегать?

– Вам какое дело? – устало интересуюсь, высвобождая руку. Не собираюсь я ни перед кем отчитываться, да и усталость мешает придумать что-либо более-менее правдоподобное. В конце концов, она мне никто, виделись по пять минут раз в месяц, когда срок оплаты подходил, вот и всё общение.

– Уже никакого, – как-то слишком уж спокойно выговаривает она, и я тут же напрягаюсь. Что происходит? – Мне и впрямь нет никакого дела, до того где ты шляешься ночами, я тебе, слава Богу, не мамочка. Но вот превращать квартиру в притон, мы точно не договаривались. Что за бардак ты мне здесь устроила? Почему твои дружки выламывают двери и вваливаются вмоюквартиру как к себе домой? Полюбуйся, что они натворили, какие пятна на обоях оставили!

На стене и впрямь виднеются бурые следы, оставленные чьими-то широкими ладонями. Неужто Майоровы не придумали ничего лучше, кроме как заявиться ко мне? Даже не просто заявиться, а ещё и вскрыть дверь. Я понимаю, что домой им в подобном виде нельзя, но меня-то, зачем так подставлять? Идиоты.

– Я тут ни при чём, – произношу сквозь сжатые зубы, опустив взгляд на носки своих туфель. Всё что я делаю последние два года – пытаюсь как-то выплыть из потока трудных обстоятельств, но всё чаще возникает чувство, что я просто бестолково гребу против течения.

– Ты эту лапшу кому-нибудь другому вешай. Верка обоих узнала. Говорит, они постоянно у подъезда околачиваются, к тебе приходят. Хамят всем и нарываются. В общем, меня ваши шашни не касаются, но и проблемы тоже ни к чему. Забирай вещички и проваливай по-хорошему, пока я и тебе наряд полиции не вызвала.

С этими словами она выкатывает из-за спины мой видавший виды чемодан и, передав его мне в руки, бойко выталкивает на лестничную клетку.

– Мне же совсем не куда идти, – бормочу ничуть не скрывая своего замешательства. Не выгонит же она меня в ночь. Беда не приходит одна, но чтоб с таким длиннющим прицепом... так тоже не бывает. – Пустите хотя бы ещё на пару дней, пока я другую квартиру найду. Пожалуйста.

– Нет, дорогуша, раньше надо было думать. Мне и так после ваших оргий ремонт делать и замки менять. Всё вверх дном перевернули. Уматывай, пока я добрая.

– Можно зайти на минуту? Я кое-что своё заберу.

– Всё твоё – в чемодане.

– Всего одна минута. При вас...

Она отодвигается, уступая дорогу, но мне не нужно далеко идти. В спальне, под клёёнкой на тумбочке лежит конверт со всеми моими накоплениями, он то меня и интересует. В сопровождении хозяйки прохожу туда, поражаясь царящему разгрому. По квартире, будто Мамай прошёлся. Теперь мне, по крайней мере, понятна причина её недовольства. Самой бы подобное вряд ли понравилось. Ну Майоровы, паразиты! А я ещё за них беспокоилась.

Никакого конверта на месте нет и в помине. Скомканная клёёнка валяется в самом углу, и сколько я не роюсь, надеясь на чудо, деньгами здесь и не пахнет.

– Послушай, деточка, мне через два часа на работу, – едва сдерживая раздражение, ворчит хозяйка. – Скажи спасибо, что расходы за ремонт на тебя не повесила. Тут уж сама виновата, надо было договор составлять. Уходи, давай. Не доводи до греха

– Прощайте.

Спорить с ней бессмысленно.

Понуро плетусь к выходу, цепляю пальцами ручку чемодана и выхожу из подъезда в стылое, серое утро. Время всего пол шестого и куда можно податься в такую рань, непонятно. Тем более что ноги еле несут. Туфли на высоком каблуке, которые ещё по дороге к Антону казались наказанием, прилично утяжеляют шаг и звонко стучат по тротуару, привлекая нежелательное внимание редких прохожих и бродячих собак.

В нашем захолустье на самой окраине города, ютятся в основном пенсионеры да мелкое хулиганьё. Молодые семьи стремятся перебраться в более благоустроенные, приемлемые для жизни районы, подальше от покосившихся многоэтажек и заброшенных зданий, так полюбившихся