характер казни Антона кажется не очень заметен, но ясно, что простых преступников не отправляли именно под мост и не кололи, как животных, чтоб кровь потом речная вода смыла – других лишали жизни публично, чтоб служили примером окружающим, их демонстрировали, а не замалчивали, делая экивок миру астральному. Антона убили как колдуна – предали низкой смерти. Для тех лет это вовсе не какое-то зверство. Как отмечала немецкий историк Сабине Думшат в отношении этого случая, для виновников «неэффективного лечения» сожжение или колесование было «обычной практикой» в Европе тех лет[99].

Тем не менее именно смерть доктора Антона зимой 1482/1483 г. особенно испугала другого иноземного служащего в Москве – Аристотеля Фиораванти (род. 1415). Потомственный болонский литейщик был уже в преклонных годах, когда в 1475 г. прибыл в Россию из Венеции. Здесь он прославился строительством Успенского собора в Кремле. Потом участвовал в возведении других храмов, но самое главное – организовывал пушечно-литейное производство. Он фактически возглавлял русскую артиллерию в те годы, участвовал в качестве главного пушкаря в государевых походах на Новгород (1478), Казань, Нижний Новгород (1482) и Тверь (1485). Он же занимался чеканкой монеты. Такое обилие талантов и ответственность долгие годы не позволяли отпустить итальянца домой. После казни Антона он пришел в ужас и его пришлось удерживать силой:

«Тогда же Аристотель, бояся того же, почал проситься у великого князя в свою землю; князь же великий, поима его и ограбив, посади на Онтонове дворе за Лазорем святым»[100].

Царь Иван отобрал у Аристотеля все нажитое, а самого запер на усадьбе того самого Антона, судя по всему. Располагался этот двор где-то в Кремле за храмом Воскрешения Лазаря, что теперь под церковью Рождества Богородицы на Сенях. Видно, что Антона действительно содержали близко и «в великой чести». Ничего более про этого «немчина» мы сказать не можем. В историю он вошел как первый иноземный врач на русской службе. Судьба экспата оказалась незавидной. Впоследствии она послужила вдохновением для писателей. В 1838 г. ему посвятил свой роман «Басурман» И. И. Лажечников.

Аристотель в заточении пробыл недолго. В августе 1485 г. он уже упоминается при артиллерии в походе на Тверь. Однако это последнее известие о нем. Полагают, что вскоре он умер. Между прочим, существует версия, что опала настигла мастера из-за попытки сменить сюзерена и перейти на службу к брату Ивана III угличскому князю Андрею, который в те годы развивал масштабное строительство в своих вотчинах. Кроме того, поговаривали, что потомки Аристотеля продолжали жить в России[101].

* * *

Богатая страна привлекала невостребованных специалистов из Европы, несмотря на жесткие меры в случае их неудач, а тем более коварства. В 1490 г. новый иноземец втерся в окружение великого князя – «жидовин мистро Леон из Венеции». Прибыл он в Москву вместе с последним византийским василевсом – морейским деспотом Андреем (1453–1502), родным братом царицы Софьи. Андрей давно уже проживал в Италии, где собирал средства якобы на новый крестовый поход против турок, но на самом деле тратил их куда ни попадя. Пытался он поживиться и в России, но безуспешно. После смерти отца в 1465 г. он возглавлял дом Палеологов и являлся наследником трона Восточной Римской империи. Даже подписывался титулом Константинопольского императора (Imperator Constantinopolitanus). Дела его в Италии шли неважно, вскоре он начал буквально приторговывать своими династическими правами. Возможно, что в 1490 г. он именно с этой целью прибыл в Москву, но надолго здесь не задержался. Уже в 1491 г. обнаружился при дворе французского короля Карла VIII, которому в 1494 г. передал права на Константинополь, а также на трапезундский и сербский престолы. Карл взамен погасил часть долгов Андрея. Он тогда вел войну в Италии и даже захватил Неаполь, но до похода на турок дело не дошло. В 1498 г. король умер, а Андрей вновь попытался заработать на титуле. В начале 1502 г. им было подписано соглашение с испанским королем Фердинандом о передаче прав на Византию. Фактически же всю жизнь он владел лишь маленькой Мореей, то есть частью полуострова Пелопоннес.

В Москву в начале 1490 г. Андрей прибыл вместе с послами Дмитрием и Мануилом Ивановичами Ралевыми, возвращавшимися из большой миссии в Италию. С собой они везли целую колонию специалистов разных областей, возжелавших поступить на русскую службу. В летописном своде 1497 г. они перечислены поименно:

«Прииде от Рима на Москву брат великие княгини Софии, имянем Андреи, сын Фомин, деспота амореискаго, да с ним вместе приидоша послы великаго князя Дмитреи да Мануило, Ивановы дети, Ралева, и приведоша с собою к великому князю мастеров: архитектон, имянем Петр Антонии да ученик его Замантонии, мастеры стенные и полатные, да пушеснаго мастера Якова с женою, да серебряных мастеров Христофора з двема ученики от Рима, да Олъберта Немчина из Любка, да Карла с учеником из Медиоланя, да Петра Ранка, Грека из Венецеи, да каплан белых чернецов аугустова закона Ивана списателя, арганнова игреца, да лекаря жидовина мистро Леона из Венецеи»[102].

Ралевы, кажется, объехали чуть ли не весь континент – знатоки были наняты в Милане (Медиолан), Риме, Венеции и даже Любеке. Интересовали строители, литейщики-пушкари, чеканщики монеты, музыканты и лекари. Возможно, что в наборе помогал давно освоившийся в европах Андрей. Леон наверняка был его креатурой. И, возможно, из-за этого чувствовал себя очень уверенно. В Москве он застал болящего княжича Ивана (1458–1490) – наследника московского престола, великокняжеского сына от первого брака с Марией Борисовной, погибшей от колдовства, как было описано. Иван страдал камчугой – особой формой подагры. У него болели ноги, но передвигаться он вполне мог. Леон вызвался помочь. И сделал это под гарантии собственной жизни. Вынужденно это было или нет, но в летописи записали:

«Лекарь жидовин мистр Леон похваляся рече великому князю Ивану Васильевичю, отцю его: “яз излечю сына твоего великого князя Ивана от тоя болезни; а не излечю яз, и ты мене вели казнити смертною казнью”. И князь великий няв тому веру, веле ему лечити сына своего великого князя Ивана».

Врач начал делать какие-то припарки и давать царевичу пить снадобья, но тому сразу стало хуже («лекарь же даст ему зелие пити и жещи нача стекляницами по телу, вливая горячюю воду; и от того ему бысть тяжче»). 7 марта 1490 г. он умер. Государь Иван Васильевич сделал все по уговору, подождал 40 дней поминовения усопшего и потом приказал отрубить Леону голову, что произвели 22 апреля 1490 г. на Болвановке (Болвановье) за Москвой-рекой[103].

Неэффективная терапия всегда вызывала возмущение. Известно, что 9 апреля 1492 г., на следующий день после смерти флорентийского правителя Лоренцо Медичи, страдавшего той же подагрой, его лечащего врача – одного из самых знаменитых в Италии – Пьера Леони из Сполето нашли захлебнувшимся на