лицензию на медицинскую практику. Вряд ли это тот же «мистро Леон» из Венеции, который к тому времени уже заработал медицинскую славу. Скорее всего, пока в идентификации персонажей мы останемся в рамках гипотез.

Как можно уморить человека мерами от подагры, объяснить затруднительно. А если хотел отравить, то о чем думал – как хотел избежать ответственности или скрыться? В России это затруднительно. Его быстро схватили. Вряд ли он сознательно готовил смерть наследнику престола. Это вполне могла быть чья-то провокация или несчастный случай. Формат казни Леона никак не соответствовал колдуну. Вероятно, расследование не выявило сатанинских практик. Лекарю почетно отрубили голову и сделали это публично, а не как принято для нехристей – ночью под мостом. Казалось бы, известия не вызывают сомнений и учитывать их в наших сюжетах незачем, но бесовские козни не всегда очевидны и поддаются идентификации. Иноземец-иудей замучил православного царевича какими-то микстурами и ожогами – это ли не дьявольский экзерсис? Возможно ли такое по божьему попущению? Слишком много сомнений. Пометим на всякий случай.

* * *

Литейщики и пушкари были определенно ценнее «архитектонов» (архитекторов), хотя для многих правителей профессии, связанные с творчеством, могли считаться совместимыми, находящимися в какой-то одной области знаний. Скульптор Микеланджело вполне мог выступить геологом или строителем, а художник Леонардо – механиком, фокусником или даже патологоанатомом. Парадоксальным образом Аристотель Фиораванти известен сейчас прежде всего как создатель главного кремлевского храма, хотя современники ценили в нем артиллериста. Магия искусства оказалась долговечней колдовства войны.

Успенский собор Аристотель строил в 1475–1479 гг. Он сразу стал главным местом церковных церемоний государственного значения – вплоть до 1917 г. Клирики этого собора занимали особое место при дворе, из них рекрутировались архиереи в другие города. Так, уже в 1483 г. бывший «богородицкий протопоп» Симеон, приняв постриг под именем Сергий, был избран архиепископом Новгорода и Пскова. Тогда государь Иван III принимал меры против новгородских вольностей, «закручивал гайки» и наводил там порядок. Предшественник Сергия Феофил в 1480 г. был арестован, а потом в 1483 г. отрекся от кафедры. Он был последним архиепископом независимого Новгорода, долго упорствовал, не скоро смирился. Сергий был первым новгородским архиепископом московского периода. Непростая роль. И кажется, что он с ней не справился. Община встретила нового архиерея в штыки. С ним прибыли московские чиновники и воеводы, за ним были сила государства и чародейство власти. Но горожане стояли за другую силу, использовали ее и в этот раз победили.

Чуть менее года пробыл Сергий на своем посту, как наслали на него бесов обитатели волховского побережья. Злые смутьяны готовы были обратиться к потусторонним силам ради сохранения своей дремучей самостийности вдали от передовой мощи растущего Российского государства. Волшебством новгородцы отняли разум у архипастыря, который вынужден был сложить сан и укрыться в монастыре, спасаясь от сатанинских напастей:

«Того же году остави владыка Семион в Новегороде архиепископью, болен бе, занеже не хотяху Новгородци покоритися ему, что не по их он мысли ходит; не смеяше бо, понеже князь великий посла боярина своего с ним и казначея и дьяка; они же отняша у него ум волшебством, глаголаша: Иоан чудотворец, что на бесе ездил, тот створи ему»[108].

Избрали Сергия в Москве 17 июля 1483 г., хиротонисан он был 4 сентября того года, а уже в июне 1484 г. оставил епископию, приняв схиму в Хутынском монастыре. Позднее перешел в Троице-Сергиев, где умер в 1504 г. В декабре 1484 г. на его место в Новгороде прибыл архимандрит Геннадий (ум. 1505) из кремлевского Чудова монастыря, тот самый борец с ересями, который в том числе стал автором первого перевода Библии на русский язык.

Поминание истории Иоанна Чудотворца с бесом в ситуации с Сергием, надо полагать, должно было как-то отсылать к традиции церковной самостоятельности Новгорода. Илья (в схиме Иоанн) был первым выборным новгородским архиепископом. Он занимал новгородскую кафедру в 1165–1186 гг. Начало его прославления относят ко времени открытия мощей в 1439 г., когда в летописи помечено, что «обретено бысть тело архиепископа Иоана, при коем быле суздалце под Новымъ городом»[109].

Особое внимание к нему, кроме прочего, было связано с тем, что при нем в 1170 г. случился легендарный разгром суздальцев под Новгородом чудом Богородичной иконы «Знамение». Иоанн-Илья – первый архиепископ и герой-заступник от иноземных захватчиков – суздальцев, протомосквичей. Его местное почитание утвердил архиепископ Новгородский Евфимий (1429–1458). Вскоре было составлено его житие, согласно которому у гробницы святого случались «многия исцеления» от «всякыми недугы одержимых и беси от человеков отгнашася». Автором текста, как полагают, был известный агиограф сербского происхождения Пахомий Логофет (ум. после 1484), который монашествовал в Троице-Сергиевом монастыре, но некоторое время жил в Новгороде. Считалось, что Иоанн особенно благотворно влияет именно на бесноватых.

К житию Иоанна прилагалось три дополнения – «слова» – три отдельных повести внежитийного происхождения. Первая – о чуде победы над суздальцами, третья – об обретении мощей, а вторая – самая эффектная – о путешествии святого на бесе в Иерусалим. На эту вторую кивает и летописец. Обычно ее даже публикуют отдельно: «Повесть о путешествии Иоанна Новгородского на бесе»[110].

Иоанн якобы подчинил беса, заперев его в сосуде крестным знамением, а потом потребовал за ночь отвезти его к Гробу Господню и обратно: «Однажды святой по своему обычаю творил ночные молитвы в своей келье. Здесь у него сосуд с водой стоял, из которого он умывался. И вот, услыхав, что кто-то в сосуде том в воде плещется, быстро подошел он и догадался, что это бесовское наваждение. И, сотворив молитву, осенил сосуд тот крестным знамением и заключил в нем беса. Хотел бес постращать святого, но натолкнулся на несокрушимую твердыню и твердыни этой поколебать не смог, а сам лукавый был сокрушен.

И не в силах терпеть ни минуты начал бес вопить: “О, горе мне лютое! Огонь палит меня, не могу вынести, поскорее освободи меня, праведник Божий!” Святой же вопросил: “Кто ты таков и как попал сюда?” Дьявол же ответил: “Я бес лукавый, пришел, чтобы смутить тебя. Ведь надеялся я, что ты, как обычный человек, устрашишься и молиться перестанешь. Ты же меня, на мое горе, заключил в сосуде этом. И вот, как огнем, палим я нестерпимо, горе мне, окаянному! Зачем польстился, зачем пришел сюда, не понимаю! Отпусти меня теперь, раб Божий, а я больше никогда не приду сюда!”

И сказал святой беспрерывно вопившему бесу: “За дерзость твою повелеваю тебе: сей же ночью отнеси меня на себе из Великого Новгорода в Иерусалим-град, к церкви, где гроб Господен, и в сию же ночь из Иерусалима-города – назад, в келию мою, в которую ты дерзнул войти. Тогда я выпущу тебя”. Бес клятвенно обещал исполнить