— Огонек, подсласти ей пилюлю, — захихикал Франциск, — скажи, что ты не будешь разрывать помолвку. И не вздумай отказаться — это королевский приказ. — Он стукнул кулаком по столу и грозно завращал глазами, а я чуть неприлично не захихикала, настолько смешно выглядел кулак, наполовину ушедший в столешницу. — Лорд де Кибо, вы, как шамборский подданный, обязаны способствовать интересам короны.

— Пожалуй, в вопросе помолвки мы готовы пойти вам навстречу, — предложил дедушка. — И не объявлять о разрыве прямо сейчас. Возможно, Альвендуа решат отказаться сами.

Тетя окончательно перестала сдерживаться и расплакалась. Но, кажется, совсем не потому, что сообщать о случившемся придется ей, а Мадлен Альвендуа — взрослая копия дочери.

Следующие несколько дней я почти все время спала. Просыпалась, чтобы поесть жидкую бесцветную киселеобразную массу, и опять проваливалась в сон без сновидений, выныривая из которого обнаруживала рядом с собой то Мари, то Франсину, то дедушку, а то вообще Франциска. Последнего я бы предпочла не видеть, поскольку лишь только он замечал, что я проснулась, сразу начинал вещать о необходимости жертвы ради Отечества, подразумевая под Отечеством себя, а под жертвой — мой брак с Антуаном. Хорошо, что бодрствовала я недолго, а то в таком состоянии не заметишь, как согласишься на жертву не только в виде помолвки, но и в виде свадьбы.

Все это было следствием снятия блока. Долгий и болезненный ритуал брал мою собственную энергию в огромных количествах, и в результате выкачалось почти все. Дедушка сказал, что так нужно, чтобы запустить адаптацию к новому уровню Дара, а чтобы процесс пошел без проблем, нельзя выполнять никакие магические действия и нужно побольше спать. Предложил на выбор либо снотворное зелье, либо противомагические браслеты. Я выбрала зелье — лишаться магии категорически не хотелось, да и все равно слабость была как после длительной болезни, глаза закрывались сами, а, как известно, сон — лучшее лекарство.

Но в этот день я проснулась совершенно бодрой и без всякого желания опять уткнуться в подушку. Рядом сидела Мари и сосредоточенно читала книгу, шевеля губами, словно повторяя написанное. Я даже подумала, что она чему-то обучается, пока не увидела обложку с зеленокожим красавчиком и названием «Сердце орка». И вряд ли это был учебник анатомии, поскольку орк был не слишком похож на виденных — слишком зеленый и широкоплечий, но чего не нарисуешь ради красоты? Даже королям пририсовывают другую внешность, чего уж там говорить про какого-то бессердечного орка!

Я потянулась, и это отвлекло Мари от увлекательного чтения.

— Леди Николь, вы проснулись, — обрадованно заговорила она, быстро-быстро, словно боялась, что я опять усну и не успею услышать все, что она собирается сказать. — Мэтр решил, что вам больше спать не нужно.

— Я бы больше и не согласилась. Сколько можно дрыхнуть, когда столько дел?

К Дару обращаться на всякий случай не стала, лишь чуть коснулась источника, убеждаясь, что он не только не исчез, но и стал куда сильнее. Пусть сначала посмотрит дедушка и решит, можно ли заниматься магией. Хотя кончики пальцев прямо-таки чесались опробовать хоть какое-нибудь, самое простенькое заклинание. Я не удержалась и создала совсем маленький незаметный фейерверк, который беззвучно взорвался под потолком кучей радужных искр.

— Ваш жених так беспокоился, — продолжила ничего не заметившая Мари. — Каждый день приходил. Цветы красивенькие прислал с утра пораньше. И сам он такой красивенький.

Я фыркнула от определения Антуана в красивенькие, но корзину розовых роз оглядела безо всякой приязни. Вряд ли жених так утруждался, если бы собирался разорвать помолвку. Для этого бегать к невесте каждый день не надо — достаточно уведомить письменно и забыть о ее существовании. Так нет же, еще и цветы прислал. Впрочем, из роз выглядывает кончик конверта. Может, все не так страшно?

Я подпрыгнула на кровати, но чуть опять в нее не свалилась. Охватившая слабость оказалась полной неожиданностью. Наверняка все дело в той гадости, которой меня пичкали. Нет, правильно я все-таки выбрала сон: такое можно есть только не просыпаясь.

— Леди Николь, вам нельзя резко вставать, — всполошилась Мари. — Потихонечку, медленно. Не волнуйтесь, я вас удержу в случае чего.

Она засунула в карман передника заложенную веревочкой книгу и наклонилась ко мне, сосредоточенно растопырив руки.

— В каком случае?

— Если вы вдруг начнете падать, — совершенно серьезно пояснила она. — Я для того здесь и сижу, чтобы с вами ничего не случилось. Сейчас ванну примете, покушаете и все пройдет.

Хорошо бы действительно все прошло. Руки-ноги ощущались как чужие, совсем отучились работать, даже пальцы скрючились, словно пытаясь кому-то вцепиться в волосы. Может, мне что-то такое снилось? Например, красивенькая Вивиана? Но тогда у меня не было бы столь хорошего настроения при пробуждении. Наверное. Хотя вдруг она облысела к концу моего сна? Я зевнула и осторожно села.

По дороге в ванную я цапнула конверт из корзины и, пока Мари готовила воду, даже прочитала.

Как я и опасалась, ничего обнадеживающего там не нашлось. Антуан писал, что его семья заключила помолвку со мной, а не с моей фамилией, поэтому для него ровным счетом ничего не изменилось. Письмо было щедро усеяно комплиментами, словно их засыпали в чернильницу и цепляли на перо вместе с чернилами, авось какой и придется по сердцу. Но поскольку сам Антуан по сердцу не пришелся, то и комплименты проходили мимо, оставляя неприятное чувство.

Письмо я отбросила и с наслаждением залезла в ванну. Горячая вода придала бодрости, и желудок громко напомнил о том, что в последние дни ему доставалась только невнятная бурда.

— Мари, принеси чего-нибудь поесть, а? Пожалуйста.

— Мэтр сказал вас одну не оставлять.

— Что со мной случится в ванне? — Я состроила самое жалобное выражение лица. — А вот от голода я умру с минуты на минуту.

— Похудели вы сильно, да, — сочувственно согласилась Мари. — Хорошо, я быстро сбегаю. Только не вставайте, ладно?

Вставать и самой не хотелось: вода нежила и успокаивала, поэтому я легко пообещала не только не вставать, но даже не двигаться. Горничная убежала, а я прикрыла глаза.

— Огонек, не время разлеживаться!

Призрак завис прямо надо мной, а я порадовалась, что пена пышная и непрозрачная, и начала размышлять, приравняется ли развеивание королевского привидения к покушению на королевскую семью. С одной стороны, он все равно уже мертвый, а с другой — еще не совсем.

— Огонек, чего молчишь?

— Думаю, Ваше Величество, о том, как бы вам поизящнее намекнуть, что вваливаться в ванную к леди не совсем прилично.