Занятно, как Пирр и римляне обменивались взаимными услугами. Подобные сцены могли бы послужить украшением любого рыцарского романа. Так, царь позволил пленным под честное слово вернуться в Рим навестить семьи и провести в Городе Сатурналии. Однако и римский сенат велел всем вернуться в плен к царю и сдержать слово.

Потом к римскому консулу врач Пирра прислал письмо. Служитель Эскулапа предлагал отравить своего царственного пациента ядом, если, разумеется, римляне ему заплатят. Однако консулы ничего не заплатили за столь сомнительную услугу, а, напротив, отправили царю письмо с предупреждением. Пирр оценил благородный жест и отпустил всех пленных без выкупа.

Карта Италии. III в. до н. э.

В 279 г. до н. э. вновь произошло сражение — на этот раз близ города на юге Италии Аускула. Пирр выиграл и эту битву, но опять не нанес решительного поражения. Римляне придумали способ борьбы со слонами, впрочем, не слишком успешный, и были вынуждены отступить. Однако Пирр опять, как и в битве при Гераклее, понес большие потери, сам он был ранен дротиком в руку, самые лучшие из его полководцев и солдат погибли. Кто-то стал поздравлять царя с победой. «Если мы одержим еще одну победу над римлянами, то окончательно погибнем», — ответил царь.

Так вошло в историю выражение «Пиррова победа».

Впрочем, практически все победы над Римом — Пирровы. Потерпев поражение, Рим собирал силы вновь и рано или поздно, разбивал врага. И так было до тех пор, пока властитель мира не одряхлел и не склонил седую, покрытую позолотой роскоши голову, под топор варваров.

Но до тех времен еще далеко, а пока с Римом не может сладить Пирр, великий полководец эллинистического мира.

Слава Пирра как полководца росла день ото дня, но с каждой новой битвой он не приобретал, а лишь терял.

В 279 г. до н. э. римляне заключили договор с Карфагеном, по которому обязались помогать друг другу.

Перед Пирром в Италии стояли почти неразрешимые задачи. Этот царь был воином, искателем приключений, но отнюдь не организатором. Рим не желал заключать мир, с Тарентом тоже все складывалось не просто. Что делать? Ну, конечно же, отправиться в Сицилию и воевать там с карфагенянами, тем более что об этом просят сицилийцы, как раньше просили тарентинцы. Неважно, что жители Тарента умоляли царя не бросать их на произвол судьбы. Он займется их делами, когда вернется. Пусть подождут своей очереди. И Пирр отправился в Сицилию. Здесь его встретили с восторгом, города один за другим переходили на его сторону, а карфагеняне стали предлагать мир. Мир? Зачем Пирру мир? Он мечтает о новых подвигах. Пусть пунийцы полностью освободят Сицилию, вот тогда и поговорим. Впрочем, говорить пока не о чем — Пирра ждет новая война в Африке. Ведь теперь у него в распоряжении ресурсы всей Сицилии. И он стал набирать гребцов на свои галеры, становясь все более требовательным. Искатели приключений легко превращаются в тиранов. Дело дошло до того, что царь казнил одного из тех, кто позвал его в Сицилию. Другой его ярый сторонник бежал. Становиться гребцами и отправляться воевать в Африку сицилийцы не хотели. Тут очень кстати пришло послание из Тарента — царя вновь просили о помощи. Отлично! Раз дело в Сицилии не ладится — отправимся назад в Италию. Но счастье изменило искателю приключений. Карфагеняне потрепали его флот при возвращении, а мамертинцы[34] напали на него во время высадки. Пирр был ранен мечом в голову. Один из варваров огромного роста стал вызывать царя, если тот еще жив, на бой. Пирр вышел — залитый кровью и разъяренный, и, не дав противнику нанести удар, рассек наглеца сверху донизу.

Однако Пирр сохранил еще часть войска и добрался до Тарента. Здесь он «осчастливил» жителей новым военным набором и отправился воевать с римлянами. Самниты, к тому времени уже изрядно потрепанные римлянами, не оказали царю поддержки. Против царя Эпира выступили оба консула. В этот раз счастье явно было на стороне римлян. Пирр решил разбить консулов по одиночке, но, не зная местности, его войска заблудились в лесу. Время было потеряно. Увидев выходившие из леса войска, консул Маний Курий напал и обратил эпиротов в бегство. В последовавшей за этой стычкой битве римляне разбили войска Пирра. Не помогли и слоны: римляне закидали их копьями, те обратились вспять и помчались, давя своих и сея панику.

Что оставалось Пирру? Лишь вернуться в свой Эпир с остатками войска. Но царская казна была пуста, а маленький Эпир тесен для своего правителя. Оставалось одно: искать новой войны, чтобы прокормить свою армию. Что Пирр и делал. Пока не погиб во время уличной схватки. Согласно легенде, какая-то старуха, чтобы защитить своего сына, швырнула в голову царю черепицу.

Чем не история Ричарда Львиное Сердце? Только не того, настоящего, а созданного пером Вальтера Скотта.

После того как в 272 г. до н. э. царь Эпира покинул Италию, карфагеняне попытались захватить Тарент и ввели корабли в главную гавань. Но командир эпирского гарнизона предпочел иметь дело с римлянами и сдал им город, оговорив свой уход и уход своих солдат. Карфагенянам оставалось только состроить хорошую мину при плохой игре и заявить, что они ввели свои корабли в гавань, чтобы помочь римлянам — ведь у них с Римом мирный договор. Римляне в тот момент не желали ссориться с Карфагеном и сделали вид, что поверили.

После поражения Пирра Рим овладел всей Италией.

Воинская слава и дипломатические хитрости

«Предки вели войны, не прибегая ни к засадам, ни к ночным вылазкам, ни к ложному бегству и внезапным возвратным атакам на беспечного врага; они предпочитали величаться истинным мужеством, а не лукавством. У них был обычай сначала объявлять войну, а уж потом вести ее; иногда даже заранее назначали сражение и определяли место, где намеревались биться. С такой же честностью известили они царя Пирра о враче, замышлявшем покушение на его жизнь: так велела поступать римская добродетель, столь отличная от коварства пунийцев и хитрости греков, у которых более почетным считалось обмануть врага, чем одолеть силой. Иногда обманом можно добиться большего, чем доблестью, — но лишь на недолгое время; навсегда же покорится лишь тот, кто вынужден будет признать, что его одолели не ловкостью и не случайно, но в честной и справедливой войне, где бьются лицом к лицу» (Тит Ливий).

Красивый миф, все же отражающий общий взгляд римлян на войну в времена. Военные хитрости, удары исподтишка и прочие уловки не прославлялись, а считались позорными. Римские полководцы не осуществляли сложных маневров и не прибегали к необычной тактике. Армия строилась на поле боя всегда по одному плану: легионы в центре, союзники и конница на флангах. Римляне полагались на силу и доблесть, и до поры до времени одерживали победы.

Но, говоря о римской дипломатии, тот же Тит Ливий в IX книге своей «Истории», заставляет самнита говорить такие слова: