Воронов интуитивно бросается ко мне, оставив свои вещи на пороге дома.

— Что с тобой, Ди?

— Все в порядке. Малыш просто слишком сильно пнул меня ножкой. Ну что ты так смотришь, Дань? Вперед, тебя такси ждет…

Даня смотрит на меня с легким прищуром, словно не верит моим словам.

— Мне нужно заехать на работу. Самолет улетает через три часа — если ситуация изменится — сразу же звони, ладно?

Тяжело вздыхаю и качаю головой. Кажется, будущий папа еще больший паникер, чем я.

— Лети мой Ворон, лети. Со мной всё будет хорошо.

Даниил берет свои вещи и еще раз целует меня на прощание. Когда двери за ним закрываются, я словно сумасшедшая бегу в душ и включаю теплую воду, поливая окаменевший живот. Надеюсь, что это временно и после душа все придет в норму. Боль утихнет, живот станет мягким и перестанет так часто схватывать. Ведь, правда?

Когда выхожу из душа, ситуация не меняется, но я боюсь себе признаться в том, что это правда схватки. Ложусь на кровать, укрываюсь теплым пледом и закрываю глаза. Сейчас посплю немного, и боль совершенно точно уйдет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌Сон, конечно же, так и не наступает. И я боюсь повернуться на другую сторону кровати, потому что схватки (теперь я совершенно точно уверена, что это они) нарастают с каждой секундой. Вернуть Даню назад? Звонить доктору? Брать вещи и ехать в клинику? Что делать?

Все знания, полученные в школе родителей, моментально выветриваются из головы. Я забываю о том, как правильно дышать и считать интервалы. Даня точно все это помнит, но я решаю, что не могу его тревожить. У него сделка, миллионы, выгодный партнер и это будет эгоистично с моей стороны. Диана Федотова справится сама.

Я поднимаюсь с кровати, придерживая рукой спину, которую словно ломает на части, нахожу свой мобильный телефон и набираю номер доктора. Едва Жукова отвечает на мой звонок, как я слышу едва уловимый щелчок в животе и чувствую, что по моим ногам течет что-то теплое. Вот теперь я точно рожаю.

Вызываю такси, нахожу вещи, которые нужны мне для родов и, вооружившись пакетами, выхожу на улицу. Пока иду по тропинке несколько раз останавливаюсь и глубоко дышу, чтобы не упасть от боли. Капли пота стекают по лицу, на улице невыносимо душно и кажется, что сейчас пойдет дождь.

Молодой парень-таксист помогает загрузить пакеты в багажник и открывает вместо меня заднюю дверцу, понимая, что клиентка изнемогает от боли.

— И куда это мы собрались? — слышу строгий голос за спиной и покрываюсь холодным потом.

Поворачиваюсь, словно в замедленной киносъемке и вижу за своей спиной Воронова собственной персоной. Он стоит посреди дороги, сунув руки в карманы брюк. Брови нахмурены и сведены к переносице. На губах ни тени улыбки.

— К маме. В гости, — сообщаю я и делаю огромное усилие над собой, чтобы не закричать от новой схваткообразной боли. — Ты, наверное, торопишься в аэропорт, Даня. Езжай, не буду тебя задерживать. Я обязательно передам Антонине Павловне твой пламенный привет.

Даня решительно подходит ближе, и я буквально падаю в его объятия. Тихо всхлипываю и утыкаюсь лицом прямо в грудь. От Даньки пахнет терпким парфюмом, сигаретами и чем-то еще едва уловимым, отчего мне тут же становится комфортно и легко. Словно пазл сложился и наше воссоединение тому доказательство. И теперь совершенно не страшно, что будет там — впереди.

— Какая ты у меня глупая, Федотова. Какая же ты глупая… — он гладит меня по волосам и кажется, словно боль внизу живота и не боль вовсе. Так, мелкое недоразумение. — Заводи машину, водила. Мы едем встречать нового члена семьи.

Даниил.

— Груз отправится сегодня из Москвы, а завтра утром у нас встреча с партнерами. Кочевников кипятком писает от того, как все так удачно складывается. Москва-Питер, Питер-Москва. Дружненько мы поладили… Эй, ты вообще слышишь меня? — Мамонтов стучит ручкой по письменному столу привлекая мое внимание.

— Слышу-слышу.

Хотя на самом деле ничерта не слышу. Делаю все на автомате и то и дело возвращаюсь мыслями к Диане. Имею ли я право оставлять ее сейчас одну? Такую испуганную, несмотря на внешнюю собранность. Федотова, конечно же, никогда в жизни не признается в том, что не хочет меня отпускать, но я чувствую, что именно сейчас ей нужен.

Ваня сверяет билеты, паспорта. Протягивает мне мой посадочный билет, но я не притрагиваюсь к нему.

— Прости, дружище, я не могу полететь, — кладу руку на плечо Ивана и слегка сжимаю.

— Ты что спятил, мужик? А как же Кочевников, товар, договор? Без тебя ничего не выйдет!

— Уверен, что ты справишься, Мамонт. Я доверяю тебе как самому себе, ты же знаешь.

Мамонтов сопротивляется, кипит от негодования.

— Ты же знаешь, я совершенно не секу в этих делах! Единственное, что я умею — хорошо чесать языком! А что касается документов и деловых разговоров это не ко мне, Ворон…

Ванька впервые в жизни теряется и впадает в какую-то совершенно бабскую истерику. Мне приходится раз за разом повторять одни и те же слова и, в конце концов, он сдается. Разочарованно смотрит себе под ноги и превращается из шумного балагура в почти рыдающую девчонку.

Я отдаю ему все нужные документы и подкидываю к аэропорту.

На умеренной скорости еду домой и когда въезжаю на территорию поселка замечаю Федотову прямо у ворот. Бедняга тащит за собой здоровенные пакеты, которые я лично помогал собирать в роддом. Сперва с силой бью по рулю руками и злюсь на нее. Но когда выхожу из автомобиля и встречаюсь с Дианой взглядом, понимаю, что она просто до смерти напугана.

В такси Диана тяжело дышит мне в шею и нервно царапает руку. Мне отчего-то приятно чувствовать, как её ногти пронзают кожу до красных неглубоких царапин и важно понимать, что она нуждается во мне и я поступил правильно оставшись.

— Я рада, что ты приехал, Даня… — шепчет мне на ухо, когда такси останавливается у входа в клинический госпиталь.

Ничего не отвечаю и просто помогаю выйти из машины. В приемном отделении нас уже ждет доктор Жукова. Первым делом она осматривает Диану и делает кардиотокографию, прослушивая сердцебиение ребенка и частоту схваток.

— Пока все идет по плану, — кивает доктор, когда заканчивает осмотр. — Давайте я провожу вас в родовую палату.

Родильный зал большой, светлый, с огромной ванной джакузи, которую так сильно хотела Ди на родах. В углу палаты стоит пеленальный стол, следом просторный диван, телевизор и кресло для осмотра.