— Мы не позволим им это сделать, — шепнул он ей на ухо.

Одиннадцатый присяжный замер в нерешительности, затем снова сел.

Судья снова постучал когтем по трону.

— Как мы видим, совет разделился, — произнес он. Лилит вглядывалась в его уродливое лицо, но видела лишь бесстрастное выражение глаз. — Согласно нашей древней традиции, — продолжил судья, — окончательное решение теперь принимаю я.

В зале повисло молчание. Захария крепче сжал плечо Лилит.

— Вот мое решение: Габриэль Стоун будет помещен в Комнату Шепота, — объявил судья, — где и свершится правосудие. Приговор окончательный, и судебное заседание закрывается. Унесите его.

Четыре стражника, мгновенно выскочившие из боковой двери, открыли клетку, в которой лежал Габриэль, и вынесли ледяную плиту с его телом. Члены Совета потянулись к выходу.

Лилит в тревоге повернулась к Властителю Ксенраи, но по его лицу ничего невозможно было понять.

— Что происходит? — в отчаянии вскрикнула она, когда убервампир подошел к ней и Захарии. — Они собираются его казнить, да?

Властитель почти нежно сжал своей длинной рукой ее плечо.

— Нет, — тихо ответил он. — Комната Шепота у нас предназначена для лечения. Судья решил, что Габриэлю дадут второй шанс, как вы хотели. Мои поздравления. Вы спасли брата.

Лондон

На следующее утро Алекс пришла в штаб-квартиру РУВ еще до девяти, чтобы разгрести завалы, накопившиеся за время ее отсутствия. После тяжелых потерь, вызванных восстанием Габриэля Стоуна, она вдруг обнаружила, что ее рабочая нагрузка выросла процентов на триста — благодаря горе незавершенных дел, которые достались ей в наследство от погибших агентов. Похоже, какое-то время она будет прикована к письменному столу.

Перед Алекс лежала папка, переместившаяся к ней с опустевшего стола агента Ракеша Мундры, одного из ее коллег, погибших в перестрелке с бандой Габриэля Стоуна на борту «Аники», румынского грузового судна, ныне стоящего в лондонском доке. На его борту Стоун и его компаньоны нелегально проникали в страну. Алекс с грустью вспомнила о Ракеше. Казалось, с тех пор прошло уже несколько месяцев — столько событий случилось за короткое время, минувшее после того инцидента. Отбросив грустные мысли, Бишоп быстро просмотрела записи Ракеша.

Мундра расследовал получившее широкую огласку массовое убийство, которое произошло несколькими днями ранее в маленькой, тихой приходской церкви в местечке Сент-Эловен, в Корнуолле. Алекс впервые услышала об этом случае — что неудивительно, поскольку была очень занята. Судя по всему, вооруженный мечом преступник вошел в церковь, когда там на еженедельную репетицию собрался церковный хор, состоявший из жителей деревни. Зарезав пятнадцать человек, в том числе викария, маленького мальчика и его родителей, девушку-подростка и местного мясника, убийца даже не попытался скрыться. Когда на место прибыло полицейское подразделение быстрого реагирования, он пил кровь своих жертв. Купался в ней. И объявил себя вампиром.

— Интересно, — пробормотала Алекс.

И принялась читать дальше. Убийца — им оказался бродяга, которого заметили в окрестностях деревни несколькими днями раньше, — был арестован и в ожидании суда помещен в тюрьму строгого режима. После «резни в Сент-Эловене» средства массовой информации словно с цепи сорвались, и, естественно, источником главной сенсации стала ассоциация с вампирами. «ВАМПИР В КОРНУОЛЛЕ», «МАНЬЯК С МЕЧОМ ДРАКУЛЫ», «КРОВАВОЕ ПИРШЕСТВО» — вот лишь некоторые из дурацких заголовков, придуманных людьми.

Мундра предположил, что преступником мог быть зарегистрированный Федерацией вампир, слетевший с катушек. Такие вещи иногда случались, хотя редко получали огласку, и Бишоп об этом знала лучше других — одна из обязанностей оперативных работников РУВ состояла в проверке всех сообщений о деятельности вампиров-отступников. Однако в большинстве своем эти случаи оказывались мистификацией, ложной тревогой или всего лишь действиями очередного психопата из числа людей, жестоко расправлявшихся с себе подобными. В противном случае в дело вмешивались агенты вроде Алекс.

Несколько минут она просматривала новости в Интернете, чтобы выяснить, как развивалась история с резней в Сент-Эловене за несколько дней, прошедших с момента последней записи Мундры. Убийца называл себя «Эш», отказываясь сообщать другие подробности. Сыщики все еще пытались выяснить его настоящее имя, не сообщая пронырливым репортерам никаких сведений о происхождении или прошлом преступника. Не помогал расследованию и тот факт, что у него нельзя было снять отпечатки пальцев, поскольку кончики его пальцев оказались изуродованными лезвием бритвы. Эшу было около тридцати лет, и он, по всей видимости, давно жил вне общества — в официальных документах никаких следов о нем не сохранилось. Удивление и шок вызывали его заостренные зубы: похоже, он сделал это сам с помощью напильника. «Подпиленные зубы — это еще не вампир», — подумала Алекс. Орудие убийства представляло собой дешевую копию шотландского палаша с грубой гравировкой из странных знаков, которые таблоиды тут же объявили «сатанинскими».

В довершение всего Эш убил и расчленил трех своих сокамерников, вероятно, чтобы пить их кровь и обмазываться ей. Похоже, старые привычки очень живучи. Теперь Эша перевели в одиночку, а в тюремной администрации полетели головы — за то, что додумались поместить жестокого убийцу в общую камеру. Пресса либо с патологическим сладострастием смаковала подробности, либо громогласно требовала реформы судебной системы — в зависимости от газеты.

Алекс разыскала другие материалы об этом деле. Незадолго до происшествия в тюремной камере самопровозглашенного «вампира» в сопровождении вооруженных полицейских доставили на предварительные слушания в суде. На фотографиях он шел от тюремного автобуса через двор суда: высокая, мускулистая фигура и низко надвинутый капюшон, чтобы скрыть лицо от многочисленных фотографов.

Именно на этом снимке нашелся ответ, который Мундра обязательно заметил бы, будь у него такой шанс.

«Дневной свет», — прошептала Алекс. Когда убийцу вывели под лучи утреннего солнца, не было ни шипения, ни взрыва, ни необъяснимого самовозгорания. Причем прошло гораздо больше, чем двенадцать часов, в течение которых обеспечивает защиту таблетка солазала. В тюрьму строгого режима практически невозможно что-либо пронести, а все, что было у Эша с собой при аресте, конфисковали и тщательно изучили.

— Вы не вампир, мистер Эш, или как вас там, — прошептала Алекс.

Так она и думала. Чокнутые вроде этого парня — проблема людей, а не ее. Она потянулась за печатью. Шлеп. Дело закрыто.

— Пока, Эш. Будь счастлив в тюрьме. И поосторожнее в душе.

Следующая папка из груды была направлена непосредственно к ней. Открыв ее, Алекс поняла почему.

— О, Бакстер, — простонала она. — Что ты натворил на этот раз?

Совсем недавно Гарри Рамбл поручил ей поехать к Бакстеру Барнетту, кинозвезде и тайному вампиру, и побеседовать относительно очередной роли, которую он стремился заполучить, — роли своенравного и безрассудного «младшего брата» Джейка Гиленхаала в новой картине компании «Юниверсал» под названием «Вспышка ярости». Роль прекрасно подходила Бакстеру и могла вознести его на вершину профессиональной карьеры. У разведывательного управления был только один вопрос: за все годы, прошедшие после оглушительного успеха своего первого хита, «Буйные и грязные», Бакстер не постарел ни на один день. Теперь он собирался играть еще одного румяного тридцатилетнего героя. И его вечную молодость уже не свалишь на эффекты компьютерной графики. Это стали замечать специализированные журналы и всякие придурки в Сети. Подобного внимания РУВ старалось избегать.