— Благодарю вас. Я тоже… много слышала о вашей семье. Говорят, ваш с супругом брак является образцовым… Кстати, я привезла Сашеньке подарок. Могу я вручить его вашему сыну?

— Ну, разумеется. — Елена Павловна удивилась такому повороту событий и поискала глазами кого-нибудь из прислуги, чтобы позвать мальчика, но все были слишком заняты. — Давайте поднимемся к нему в детскую. Только у него в гостях юные приятели, так что, боюсь, там уже все вверх дном.

Они стали подниматься по лестнице на второй этаж, где находилась Сашина комната и спальни графа и графини. Здесь же располагались комнаты для гостей. Старенькая приживалка из рода Петровских занимала небольшую каморку рядом с кухней. Владимир Иванович стыдился этого и предлагал переселить его двоюродную тетушку в более достойные условия, которые более соответствовали бы ее титулу и происхождению. Елена Павловна соглашалась с его доводами, только до этого все никак руки не доходили. Тем более что в этой каморке было весьма уютно и чистенько.

— Это ничего. — Варвара Васильевна блеснула ослепительной улыбкой. — Я люблю детей.

— У вас нет своих? — осторожно поинтересовалась графиня, подумав, что покойный супруг певицы был, пожалуй, слишком стар, чтобы выполнить эту миссию.

Но Крушинниковой опять удалось удивить ее.

— Я потеряла своего ребенка, — произнесла она таким голосом, будто ее горло внезапно сковал спазм.

— Ох, простите, Бога ради! — воскликнула Елена Павловна совершенно искренне и даже коснулась рукава певицы. — Какое горе… Вижу, вам пришлось выдержать немало испытаний на своем веку.

— Даже больше, чем вы думаете, — отозвалась она загадочно и мрачно.

Графиня решила, что необходимо перевести разговор в более безобидное русло:

— Князь поведал нам, что вы учились в Италии. Это, наверное, незабываемые времена?

Опять блеснул этот мрачный черный взгляд.

— Вы правы, графиня. Но я не только это помню. Я вообще ничего не забыла из прожитой жизни. Помню каждое мгновение…

— Да у вас уникальная память! — воскликнула Елена Павловна. — Неужели можно в деталях помнить, что было десять, двадцать лет назад? Впрочем, вы моложе меня, наверное, ваша память более цепкая.

— Это не от возраста зависит, графиня, а оттого, что именно вам довелось пережить. Иногда и мне кажется, будто то или иное вовсе и не со мной было. Или, по крайней мере, в другой жизни. А потом оживают голоса, запахи, ощущения… И понимаешь, что это все моя собственная жизнь.

Не в силах справиться с нарастающим ощущением опасности, графиня спросила:

— Вы прежде жили где-то в провинции? Иначе бы мы встречались с вами в свете…

— Верно, я большую часть жизни провела в деревне.

Варвара Васильевна смотрела на нее так пристально, будто пыталась заставить графиню что-то понять или вспомнить. Но Елена Павловна могла бы поклясться, что прежде никогда не встречалась с этой женщиной.

Нервно поправив волосы, она отрывисто спросила:

— Ваши родители были помещиками?

— Не совсем, — уклонилась Крушинникова. — Впрочем, это не очень интересная тема. Вряд ли вы могли знать моих бедных родителей.

Они подошли к двери детской, из-за которой доносились звонкие голоса и какие-то дикие вопли.

Рассмеявшись, Елена Павловна сказала:

— Я вас предупреждала. Хорошо, если они не собьют нас с ног!

— Меня трудно сбить, — с иронией заметила певица. — Умение держать удар лишило меня тонкой талии, зато я теперь крепко стою на ногах.

Улыбнувшись, графиня открыла дверь и пропустила гостью вперед. Ребятишки затихли, уставившись на незнакомку. Елена Павловна поманила сына:

— Сашенька, поди сюда, пожалуйста.

Мальчик подбежал к ним, привычно подставив макушку для поцелуя матери. Обняв своего сорванца за плечи, графиня ласково проговорила:

— Познакомься, Саша, с Варварой Васильевной Крушинниковой. Когда-нибудь имя этой певицы будет известно всему миру.

Она сказала это лишь из вежливости и ожидала услышать в ответ что-нибудь шутливое, но гостья будто и не разобрала ее слов. Не отрывая взгляда, она смотрела на Сашу и тискала в руках сверток с подарком, не торопясь отдать ему. Уже встревоженная этим странным взглядом и молчанием, Елена Павловна проговорила, надеясь вывести певицу из этого необъяснимого оцепенения:

— Варвара Васильевна была столь любезна, что приготовила для тебя подарок.

Последнее слово заставило Крушинникову очнуться. Протянув сверток, она вдруг порывисто обняла Сашу, буквально вырвав его из рук матери, и поцеловала в щеку. Мальчик испуганно взглянул на мать и потянулся к ней.

Смешавшись от такого необъяснимого проявления нежности к ребенку, Елена Павловна нервно рассмеялась и обратилась к Саше:

— Ну, беги! Разверни подарок.

Охотно отбежав, мальчик оглянулся на странную гостью. На его хорошеньком личике явно читалось недоверие и даже некоторое отвращение.

— Мальчики его возраста не любят, когда их тискают, — приглушенно заметила Елена Павловна, чтобы оправдать сына. — Им уже хочется считать себя большими. Тем более у него сегодня первый юбилей.

— Десять лет прошло, — невнятно пробормотала Крушинникова. — Подумать только…

— Что вы говорите? — любезно переспросила хозяйка дома, не расслышав.

Словно опомнившись, Варвара Васильевна тряхнула головой:

— Нет, это я так… о своем. Какой чудесный мальчик! И как он похож на своего отца.

Елена Павловна была неприятно удивлена:

— Вы уже успели познакомиться с графом? Мне казалось, я встретила вас первой…

Крушинникова не отвела взгляда:

— Да, конечно. Но граф Петровский как-то заезжал к Ларионовым, я видела Владимира Ивановича издали, но Татьяна Петровна назвала мне графа. Ваш супруг очень хорош собой… Впрочем, как и вы сами, — добавила она изменившимся голосом. — Вы оба на удивление молодо выглядите.

Графиня улыбнулась: ей не в первый раз доводилось слышать, что они с мужем все молодеют.

— Мне кажется, с рождением Саши для нас началась совершенно новая жизнь, — призналась она. — Мы все трое так счастливы, что всеми силами души удерживаем это время полного блаженства.

— Неужели все настолько безоблачно? И никаких скелетов в шкафу?

Елене Павловне не понравился тон певицы, будто Крушинникова намекала на что-то. Поэтому отозвалась довольно холодно:

— А какие у нас могут быть скелеты? Вся наша жизнь, как на ладони.

К ним опять подбежал Саша, чтобы поблагодарить гостью за чудесную механическую куклу-повара.

— Мама, вообрази, он говорит: «Я знаю твою тайну».