Беатрис, но остановилась, шепотом кляня себя за обещание, данное Кору.

Гостья подняла бокал и улыбнулась. Половина зубов у нее была золотой.

– Шампанского не желаешь, дорогуша? Я нажала вон на ту кнопочку – и вуаля, теперь его хоть отбавляй!

– Не могу. Мне… Мне надо кое с кем поговорить… – пробормотала я.

– Бог ты мой, какие же тут скучные горничные, – крикнула она мне вслед, когда я поспешила прочь.

У меня оставалось всего несколько минут, прежде чем нужно было явиться в прачечную, так что я понеслась в фойе на поиски Кора. Там его не оказалось, и я поспешила вверх по лестнице, приведшей меня в уже знакомый закуток второго этажа.

Беатрис упомянула, что коридоры постоянно меняют свое расположение. В этот раз никаких зонтиков уже не было. Мрачные стены были увешаны белыми гипсовыми фигурами с профилями одной и той же женщины, изображавшими разные эмоции: скуку, наслаждение, печаль.

Всякий раз при взгляде на женский профиль эмоции, запечатленные на нем, путали мои собственные мысли. Я подошла к одному из лиц, сбавила шаг и пробежала пальцем по нахмуренной брови одной из дам. Послышался плач, а у меня к горлу тут же подкатил ком. Потом мое внимание привлекла фигура в нижнем ряду: женщине, поднесшей палец к губам, словно призывавшей кого-то к молчанию. Я склонилась к ней. Коридор потемнел, тускло мерцали оплывшие свечи.

– Доверяй, но проверяй, – шепнул тихий голос откуда-то издали. По моей спине побежали мурашки. Я медленно поднесла руку к одной из фигурок.

– Лишь гостям разрешено их касаться, – одернул меня голос.

Я резко обернулась.

Позади, в темном углу, стоял метрдотель.

Я пошатнулась и случайно толкнула фигурку. Я ждала, что она сейчас полетит на пол и разобьется. Что Аластер спросит, как меня зовут, а потом уволит.

Ничего из этого не случилось. Фигурка осталась висеть как и раньше.

Метрдотель шагнул ко мне с небольшой чернильницей, полной блестящей фиолетовой жидкости. В отличие от увесистых склянок, которые давали нам с Зосей, когда мы подписывали свои контракты, эта казалась старинной и была заткнута серебристой пробкой в виде волчьей головы с разверстой пастью, точно хищник задумал выпить до дна все чернила.

Я задержала взгляд на пальцах Аластера. Один из них был изуродован, а кожа вокруг покрыта пятнами и шрамами.

– Уходи, – рявкнул он.

Я сделала первое, что только пришло в голову. Кинулась прочь со всех ног.

10

Из головы никак не шла обезображенная рука Аластера, сжимавшего чернильницу с пробкой в виде волчьей головы. И выражение его лица. Я впервые увидела его без улыбки.

Он явно был зол, но, насколько мне известно, выйдя в коридор, никакого правила я не нарушила. По спине пробежала дрожь. Если я его расстроила, никакие правила меня уже не спасут. Никто и не заметит, если он сегодня же вышлет меня в Дюрк.

Я шла вперед, но из головы никак не шли слова, сказанные им шепотом: «Доверяй, но проверяй». Кому вообще можно довериться в этих стенах, я не знала. Хотелось бы верить Кору – он лучше всего подходил на эту роль, – но он ведь даже не сознался мне в том, что он – Манифик! Наверняка за душой у него множество других тайн, в которые он меня поверять не жаждет.

Коридоры со свечами, казалось, на каждом шагу сужались, и кроме меня в них не было никого. В висках болезненно застучало, захотелось бежать, отыскать какое-нибудь безопасное место, перевести дыхание. Я повернула за угол по пути к прачечной и налетела на горстку горничных со швабрами в руках. От мысли, что я теперь не одна, тут же стало легче. Я прижалась к стене, тяжело дыша.

Одна из служанок с недоумением взглянула на мои пустые руки.

– А швабра где? Беатрис тебе голову откусит! Всем горничным приказали приступить к уборке!

– А что убирать-то будем? – спросила я.

– Да с неба мокрый снег пошел. Некоторые гости отказались по номерам расходиться, и метрдотель повелел артистам провести импровизированные игры.

Пульс у меня подскочил.

– Каким артистам?

– Да не знаю. Всяким.

Если и Зосе поручили участвовать в этих играх, нужно скорее ее найти. У стены стояли лишние швабры. Я взяла одну и пошла за толпой.

Игровой зал оказался почти таким же просторным, как бальный, а потолок в нем был точь-в-точь ночное небо, усеянное звездами. Мрачное пространство было уставлено десятками «комнаток» со стенами из стекла, и в каждой из них находились люди.

Я побледнела. Зоси нигде не было видно.

– Добро пожаловать, путник, – воскликнул знакомый энергичный женский голос у меня в голове. – Твоему вниманию представляется «Стеклянная головоломка», игра, где участникам предстоит соревноваться с самой стихией! Правила просты: следуй подсказкам и найди выход! Но сразу предупреждаю: тот, кто вступил в игру, уже из нее не выберется, пока не отыщет выход! Bonne chance[9]!

В каждой комнатке были группка гостей и сюминар.

Я успела заметить серебристые волосы и золотую кожу Хелласа. Потом Ботаника, который обмахивался веером из карт, пока гости пробирались через лесок из белых бумажных деревьев. В другой комнатке юная смуглая и худенькая девочка испуганно наблюдала в монокль за тем, как другие гости пытаются пробиться сквозь стены, раскачивая помещение из стороны в сторону. В соседней комнатке ярился шторм. Дамы в ней летали в целом футе над полом, а бледный юноша в ливрее дул на карманный флюгер. Еще один волшебный предмет.

По соседству рыжеволосая девушка-сюминар, которую я уже видела на празднике, разливала нескончаемые напитки из наперстка. Группа промокших до нитки гостей – все были смуглыми, со светлыми волосами – ощупывали кончиками пальцев землю вокруг. Когда рыжая девушка взглянула на меня, сердце так и замерло у меня в груди. Но она быстро отвернулась. Я обернулась – но уперлась взглядом лишь в стену.

– Они нас не видят, – пояснила горничная сквозь шум.

– То есть как?

– А так. Если вступаешь в игру, то того, что творится за ее пределами, уже не видишь.

– Но стены-то стеклянные! – Я шагнула вперед, чтобы лучше разглядеть комнату.

Горничная оттащила меня назад.

– Не подходи так близко.

– Группа выходит! – проревел чей-то голос.

Мы обе подскочили, и горничная влетела в меня. Я попыталась опереться о стенку одной из комнат, но та прошла сквозь стекло. Я упала и приземлилась в какую-то теплую лужу. Правая нога все еще торчала снаружи, за пределами комнаты. Когда я втащила ее за собой, бальный зал