— Нет, никогда. Даже обидно.

Уловив в голосе Шерли нотки сарказма, Тони произнес:

— Простите, я не хотел вас обидеть. Но это и впрямь забавно.

Шерли вдруг потянулась к Тони, в одно мгновение преобразившись в кокетливую кошечку:

— Да ладно, птенчик, у тебя такие красивые глаза. За такие глаза многое можно простить мужчине.

Тони покраснел, смущенно отстранившись.

— И чем конкретно вы тут занимаетесь? Ну, в смысле, на вашей выставке? — поинтересовалась Шерли.

— Ну, я в команде сотрудников британского павильона. А обязанности — чисто технические.

— Технические? А это как?

Если интерес был притворным, то Шерли была отличной притворщицей. Тони хотел было рассказать о своей работе поподробней, как вдруг над их столом раздался мужской голос — мелодичный, но весьма настойчивый:

— Простите, вы мистер Фолей?

Все трое разом подняли головы. Возле них стоял высокий черноволосый мужчина, подтянутый, спортивного телосложения. Одет он был в светло-серый костюм, в одной руке держал стакан с пивом, а в другой — картофельные чипсы Salt’n’Shake. Мужчина улыбался, обнажив два ряда ослепительно белоснежных зубов. Даже Томас понимал, что перед ними — красавец, такой, что туши свет.

Томас поднялся с места и растерянно поздоровался с незнакомцем.

— Да-а, я Томас Фолей. Простите… а с кем я имею честь…

— Я — Черский, Андрей Черский. Впрочем, уверен, что мое имя вам ни о чем не говорит. Вот визитка.

Шрифт на карточке был русский, но кроме того, что перед ним действительно Андрей Черский, Томас больше ничего не почерпнул о незнакомце.

— Вы позволите к вам присоединиться? — спросил Черский.

— Да, конечно.

Черский присел за стол, и тут же к ним подошел мистер Росситер.

— А ты что тут делаешь? — сказал он, обращаясь к Шерли.

— Мистер Фолей сказал, что я могу…

— Мне плевать, что он там тебе сказал. Ты что, не видишь — мы носимся как взмыленные? А ну марш обратно за стойку.

Обиженно насупившись, Шерли поднялась со своего места. Перед тем как уйти, они протянула руку Тони Баттрессу со словами:

— Очень было приятно с вами пообщаться. Обещайте, что наведаетесь к нам еще.

— Конечно!

Шерли кивком попрощалась с Томасом, а также с мистером Черским, окинув его кратким, оценивающим взглядом. Когда она уходила, пробираясь сквозь толпу посетителей, все трое мужчин глядели ей вслед, но особенно Тони.

— Какая все-таки… милая девушка, — сказал себя под нос мистер Черский и сделал первый глоток пива. — Вы уж простите, что я так навязался, но мне не терпелось познакомиться с вами прямо сегодня.

— Отчего же такая спешка? — удивился Томас.

— Я вам сейчас все объясню. Я журналист и редактор. Приехал сюда на полгода в рамках работы советского павильона. Буду выпускать еженедельный журнал для гостей выставки. Немного просветительский, немного развлекательный. И называется наш журнал… Ну, догадаться, думаю, не трудно: «Спутник», — Черский улыбнулся. — Понимаю, не самое оригинальное название. Но иногда правильный выбор — именно тот, что лежит на поверхности.

Черский замолк на минуту, разглядывая пакет с чипсами и явно заинтригованный надписью.

— Солт-эн-снейк… — завороженно прочитал он. — Простите, а что означает это «n»? Я вроде неплохо знаю английский, но тут я споткнулся.

— «N» — краткая форма «and», — пояснил Томас.

— А для чего? Из экономии типографской краски?

— Нет, просто… Ну, как бы вам объяснить: краткая форма — она более облегченная, ближе к разговорному стилю.

— Понятно. Что-то вроде игры.

Черский разодрал пакет, взял одну чипсину, но и ее он стал разглядывать с непритворным интересом.

— То есть это нужно просто положить в рот и съесть?

— Собственно, да.

Вдруг Томас вспомнил, что не представил мужчин друг другу и быстро исправил эту оплошность. Черский же, протянув пакет новым знакомым и предлагая угоститься, занялся чипсиной, аккуратно откусив самый краешек.

— И как такое может нравиться англичанам? Нечто абсолютно безвкусное и низкокалорийное.

— Но это всего лишь чипсы.

— К тому же вы едите их без соли, — добавил Тони.

— Да? А где она?

— Там у вас в пакетике, на самом дне, должен быть другой крошечный пакетик-саше — такой, синего цвета.

Мистер Черский порыскал рукой на дне пакета и извлек оттуда соль. С надеждой поглядывая на свою «группу поддержки», Черский аккуратно вскрыл саше, заглянул внутрь — действительно, соль! — и высыпал ее на оставшиеся чипсы.

— Потрясающе. И совершенно ожидаемо — ведь англичане такие рачительные. Именно этот дух рачительности и помог вам в свое время завоевать весь мир. — Черский аккуратно положил пакет к себе в бумажник. — Покажу коллегам. А потом отошлю племяннику по почте.

— Вы хотели рассказать про ваш журнал, — подсказал Томас.

— Да, конечно. Могу показать вам первый выпуск.

Черский вытащил из внутреннего кармана свернутый лист бумаги большого формата, расправил его и положил на стол. Это был, скорее уж, не журнал, а газетенка на четырех страницах — впрочем, умещавших изрядное количество статей, набранных мелким компактным шрифтом. Многие из них, естественно, были посвящены прославлению последних советских достижений в области запуска спутников, встречалась информация о научных открытиях и достижениях горнодобывающей промышленности. Также имелась небольшая статья о советском кино.

— Так вы выпускаете журнал на английском? — спросил Томас.

— Разумеется — и на французском тоже, на голландском, немецком и русском языках. У нас в Брюссельском посольстве хороший штат опытных переводчиков. Прошу, — Черский подвинул макет в сторону Томаса. — Я хочу вам это подарить.

— Правда? Весьма любезно с вашей стороны.

— Но в обмен на это, — продолжил Черский, сопровождая свои слова обворожительной улыбкой, — я бы напросился к вам на консультацию. Я так понимаю, что вы — от лондонского Центрального управления информации. Мы в России очень уважаем вашу организацию. И можем только мечтать о том уровне пропаганды, которого вы достигли. Все так… изящно и ненавязчиво. Нам есть чему поучиться у вас.

— Так, минуточку, — возразил Томас. — Деятельность ЦУИ — что угодно, кроме пропаганды.

— В самом деле? А что же это такое, по-вашему?

— Ну, если следовать названию нашей организации, мы оперируем информацией.

— Да, но не все так просто. В своих публикациях или на выставках вы отбираете определенную часть информации, что-то при этом отсекая. И преподносите ее тоже определенным образом. Такая избирательность всегда носит политический характер. Точно так же поступаем и мы. Разве не за этим мы приехали в Брюссель? На ярмарку идей, которые и попытаемся продать друг другу.