Следующим крупным мероприятием национального собрания была конфискация церковных земель. Как мы уже показали в своем введении, в руках духовенства сосредоточивались громадные недвижимые имущества. Национальное собрание и обратило свое внимание на эти владения, которые не были связаны с личностью того или иного духовного лица. Последние же пользовались сами только теми поместьями, которые даны были им вместо жалованья от государства. Тот самый знаменитый Талейран, который двадцать пять лет спустя, поддержал попытку восстановления старой Франции, теперь предложил и настоял на том, что 2 ноября 1789 года все духовные имения были объявлены государственной собственностью. Духовенству вместо этого было назначено казенное жалованье в размере не ниже 1200 франков, так что громадные доходы высшего духовенства были уменьшены, а небольшие доходы низшего были повышены. Кроме того, духовные ордена были отделены от государства и объявлены частными корпорациями. Постановить полное отделение церкви от государства не хватало решимости.

Это постановление национального собрания произвело необычайное впечатление. Действие его мы еще увидим впоследствии.

В это время Сийес, человек сильного и глубокого ума, значение которого, тем не менее, всегда преувеличивали, был занят внешним преобразованием Франции. Хотя революция уже отменила привилегии отдельных провинций, Франция все еще сохраняла старое деление на провинции; Сийес хотел достигнуть действительного единства Франции, чтобы упростить управление и администрацию. 12 ноября 1789 года вся Франция была разделена на 83 департамента, и получилась возможность установить единство в администрации. Избирательный закон тоже был приведен и соответствие и этим делением Франции.

Сийес не мог, конечно, предполагать, что Наполеон воспользуется впоследствии этим подразделением Франции, чтобы надеть на нее смирительную рубашку той железной централизации, на которой основана была его власть.

Избирательный закон был основан на цензе; собрание, следовательно, еще не сумело возвыситься до идеи всеобщего избирательного права. Оно начало уже опасаться тех самых пролетарских масс, которым обязано было своей властью и значением. Поэтому оно и поторопилось при помощи избирательного закона усилить противоположность между так называемыми почетными гражданами и широкой массой народа. Мужское население Франции было распределено на два класса, на активных и пассивных граждан. Активным гражданином считался всякий достигший 25-летнего возраста и плативший ежегодно налог в размере не меньше трехдневного заработка (3 франков); все остальные относились к числу пассивных граждан. Избирательное право принадлежало только активным гражданам, которые могли участвовать в выборе избирателей. Чтобы быть избирателем, нужно было владеть участком земли ценностью в 150–400 франков. Что же касается депутатов, то они должны были удовлетворять одному только условию: не быть моложе 25 лет.

Демократия энергично выступила против этого избирательного фильтра, но безуспешно; Камилл Демулен справедливо замечал в своих статьях, что самое понятие «активный гражданин» заключает в себе ложь. Согласно этому определению, какой-нибудь рантье был «активным гражданином», а выбивающийся из сил земледелец, не платящий трех франков налога, был «пассивным гражданином» и не имел политических прав.

Департаменты были подразделены на округа, округа – на кантоны, причем последние были установлены только для выборов. Низшей государственной единицей с этого времени является коммуна (община), организовавшаяся повсюду с 14 июля. С течением времени коммуны приобрели большую силу и часто имели решительное влияние на судьбы революции. Как значительная сила, уже скоро обнаружила себя парижская коммуна; она относилась к венскому департаменту и управлялась выборным генеральным советом и муниципалитетом. Национальное собрание постановило, однако, издать для Парижа особое коммунальное положение. Под влиянием Лафайета и Бальи, парижская коммуна пока еще оставалась преданной интересам почтенной буржуазии. Муниципалитетом был учрежден комитет для выработки проекта организации парижской коммуны, но национальное собрание отвергло этот проект, и муниципальное управление подчинилось. Национальное собрание теперь само выработало проект организации. Париж был разделен на 48 секций; городское управление состояло из мэра и 16 администраторов; муниципальный совет состоял из 32 членов, и, кроме того, на каждую секцию было назначено по два нотабля, так что представительство парижских коммун или общин состояло из 90 лиц. Это представительство называли и просто коммуной. Секции избирали мэра. Была еще установлена должность генерал-прокурора и двух помощников. Такова была организация парижской коммуны. В течение революции ей предстояло еще перейти в руки народа и крайней демократии и сыграть крупную роль. Пока же мэром оставался Бальи, а командиром национальной гвардии – Лафайет, так что сила коммун была в распоряжении конституционалистов и направлена против демократии.

В это время финансовые затруднения стали более невыносимыми, чем когда-либо, и приходилось искать какого-нибудь выхода из них. Одни проценты государственного долга вызывали дефицит в 400 миллионов франков, и поэтому было решено продать те духовные имения духовенства, которые были объявлены государственной собственностью. Декретом 2 декабря 1789 года было постановлено продать на 400 миллионов франков национальных владений. Продажу эту, конечно, нельзя было закончить в короткий срок, причем в цели национального собрания вовсе не входило значительным предложением понизить цены. Парижский муниципалитет предложил государству значительные суммы под залог соответственного количества национальных земель: другие муниципалитеты сделали то же самое. Они не платили металлическими деньгами, но выдавали билеты, которые назывались муниципальными билетами. Этими билетами предполагалось покрыть требование государственных кредиторов; выкуп же этих билетов должен был совершиться сейчас же после того, как муниципалитет получит нужные для того деньги от продажи уступленных ему государственных имений. От муниципальных билетов перешли к государственным билетам; государство само стало выпускать под именем ассигнаций известные бумажные деньги революции. Этими билетами государство удовлетворяло требование своих кредиторов. Билеты обращались как деньги, так как для них был объявлен принудительный курс. Таким путем они попадали в руки покупателей государственных имуществ, и государство получало цену национальных имений ассигнациями по узаконенному курсу. Те ассигнации, которыми оплачивались государственные имения, полагалось уничтожить, но позже это перестали делать, и это вызвало большое замешательство.

Нужно отметить, что эти бумажные деньги, которые ставят обыкновенно в связь с демократией, были выпущены во время укрепления конституционной монархии для погашения долгов, наделанных абсолютной королевской властью во Франции.

При помощи ассигнаций французское государство, прежде всего, освободилось от своих долгов. Но потом, когда количество бумажных денег чрезмерно возросло – в течение семи лет было выпущено приблизительно 40 000 миллионов франков ассигнациями, – это стало причиной непрекращающегося кризиса во Франции. Цены на товары росли с такой же быстротой, с какой падал курс бумажных денег.