советских источников – их надо внимательно читать – я рассказываю, что главная цель всех космических операций, предпринятых Союзом, заключается в том, чтобы создать определенный миф на Западе о том, что советская техника, советская наука шагнули так далеко вперед, что, возможно, даже опережают американскую… По-моему, в области советской пропаганды самый главный успех – это успех в космической области… Эта книга публицистическая, книга фактов, причем большинство из них неизвестны»[244].

В мае 2014 года на РС звучат передачи, посвященные 90-летию писателя[245]. В беседах с Иваном Толстым Владимиров вспоминает работу на Свободе и своих коллег Виктора Франка («способный и невероятно добрый», «подтянутый британский джентльмен») и Анатолия Кузнецова («оказалось, что он переснял на микропленку весь текст “Бабьего Яра”… и зашил фотопленку в подкладку куртки»)[246].

Тема «Россия вчера, сегодня, завтра» исключительно интересно раскрывалась с помощью такого явления, как невозвращенчество. Тема, которая для советского слушателя всегда становилась сенсацией. Были перебежчики, вокруг которых на радио организовывались информационные миры.

В 1967 году целый мир возник вокруг эмигрировавшей дочери Сталина Светланы Аллилуевой: чтение книг, масса информации, антисталинские передачи. Если уж говорить о книгах, вряд ли что могло по сенсационности сравниться с выпущенной ею книгой, написанной в форме писем к неизвестному другу, «Двадцать писем к другу». Аллилуева рассказывает о своих родных и друзьях и о людях, которые были близки к семейному кругу Сталина. В 1967 году в эфире РС письма Аллилуевой читала диктор Галина Рудник[247]. Уже в 1969 году Светлана Аллилуева сама читает у микрофона РС начало новых воспоминаний – «Только один год» (Нью-Йорк, 1969). (В 1972 году Владимир Юрасов в рамках программы «О чем спорят, говорят» размышляет о женщинах в «Политическом дневнике». Герои программы – Светлана Аллилуева, Евгения Гинзбург и Елена Владимирова[248].)

К числу наиболее известных перебежчиков, помимо дочери Сталина, относился и писатель Аркадий Белинков[249]. Белинков – бывший заключенный сталинских лагерей, остался на Западе в 1968 году во время поездки в Чехословакию. Студентом Литературного института он был приговорен за свою дипломную работу к расстрелу, 13 лет отсидел. Потом напечатал книгу о Юрии Тынянове, имевшую сенсационный общественно-литературный успех. Несколько лет пробивал в издательстве книгу о Юрии Олеше. Когда стало окончательно ясно, что издать ее в СССР не удастся, бежал на Запад. В 1969 году Аркадий Белинков прочел по РС свою книгу «Сдача и гибель советского интеллигента. Юрий Олеша», так и не опубликованную в СССР. Советские литературные и научные организации обвинили Белинкова в искажении литературного процесса, извращении исторической правды и клевете на советское общество.

Белинков читает предисловие к американскому изданию книги: «Я ничего не меняю в тексте, написанном в Советском Союзе… Нехитрая вещь для свободного человека, живущего в свободной стране: вместо строчки “свобода, которую принесла революция, была, по-видимому, не совсем тем, что для революционной интеллигенции, казалось, революция обещает” написать так: “Революция уничтожила свободу людей и установила тоталитарную диктатуру”. Я не делаю этой нехитрой вещи, потому что я хочу, чтобы мои читатели знали, что я никогда не написал и не напечатал в Советском Союзе ни одной советской строки. Я жил в стране-застенке и писал то, что хотел писать. Меня или сажали в тюрьму, или не печатали, или печатали, вырывая страницы, главы… Но ни одной строки, угодной им, они не смогли заставить меня написать. На Западе я пишу то же, что писал в России. Изменилось лишь то, что здесь я могу печатать вещи, которые на моей родине остались бы в письменном столе или попали бы на стол следователю… Я не уезжал из русской литературы – я перешел на работу в другое место. На новом месте можно сделать гораздо больше для дела свободы, чем в стране, где этому делу сильно мешают редакторы, цензоры, секретари, агитаторы, провокаторы… Ничего не изменилось. Я перенес пишущую машинку из своего кабинета в Москве в свой кабинет в Нью-Хейвене. О советском фашизме я пишу так же, как писал на новой Грузинской. Это вопрос технологический, где лучше работать, то есть бороться с диктатурами, деспотией и тиранией. Приношу благодарность органу правления Союза писателей СССР “Литературной газете”, которая на этот раз, уникальный в ее постыдной истории, написала правду: “Теперь с нами и Аркадий Белинков”, – передала радиостанция “Свобода”. “С вами, господа, с вами”, – захныкала “Литературная газета”. И, спохватившись, добавила: “Только почему теперь? Он всегда был с вами”.

Я всегда был с вами. С первой строчки, которую я написал в первой своей книге. Я всегда был с теми, кто ненавидит черный, коричневый, желтый и красный фашизм и борется с ним…»[250]. (Запись чтения на пленку была сделана в квартире Аркадия Белинкова в США.)

Белинков преподавал в Йельском и других университетах. В 1968–1970-х годах регулярно сотрудничал с РС, готовил к изданию свои рукописи. В 1969 году звучит эссе Белинкова к годовщине ввода советских танков в Прагу: «Для того, чтобы понять, что такое советско-коммунистическая диктатура, нужно пресечь границу и прожить некоторые время там, где она особенно противоестественна, – в стране, которая жаждет свободы…»[251].

В 1970 году, в год смерти писателя, РС посвящает серию программ памяти Аркадия Белинкова, у микрофона Свободы продолжает выступать жена писателя – литературовед Наталья Александровна Белинкова. Воспоминания о работе Белинковых на Свободе можно найти в книге «Распря с веком. В два голоса»[252].

В 1969 году Анатолий Кузнецов, автор «Бабьего Яра», остался в Лондоне во время поездки. Осенью 1969 года в эфире РС звучит программа «Корреспонденция из Лондона», в которой Анатолий Кузнецов[253] выступает с обращением «о положении советских граждан»[254]. За месяц до этого в своем первом выступлении на РС, в программе «По сути дела» у Виктора Франка, Кузнецов рассказывает: «В России может изменяться в ту или другую сторону политический климат, в России может, как я это определяю для себя, дверь открываться шире или захлопываться наглухо, или может разразиться катастрофа типа сталинских чисток… Но дело в том, что я лично не верю в сам принцип коммунизма. Отвергаю его… Я считаю, что это еще одно прекрасное, доброе намерение, которым была вымощена дорога в ад, причем эта дорога была вымощена на много километров, и еще неизвестно, сколько километров впереди. Я уходил из Советского Союза – как зверь инстинктивно спасается от стихийного бедствия. Я ни о чем не думал, это было спасение… Ой, ребята, ребята, это фантастично, это представить себе невозможно, какое это все-таки счастье: наконец говоришь то, что