— Стойте на месте! — крикнула я в кусты и развернулась. Противоположный берег был чуть пониже, один кусочек на нем порос травой. Туда я и зашагала. К счастью, заводь оказалась неглубокой.

Одежда гномов-лодочников с честью перенесла испытание. Как я раньше этого не замечала? Когда я оказалась на суше, почти вся вода тут же скатилась небольшими веселыми шариками. Сушиться и отряхиваться не пришлось.

Ну и куда я попала?

— Пи-и-и! — сказали мне заросли справа, и я чуть не свалилась в воду.

— Э-э-э, кто там? — довольно глупо спросила я у кустов.

— Пи-и-и! — повторили заросли и бодро зашуршали. Кто-то или что-то спешило ко мне, с хрустом раздвигая ветки. Все ближе, ближе, вот среди листьев мелькнуло что-то черное!

Я невольно попятилась. А кусты пару раз дрогнули, мощно качнули верхушками, и с ликующим писком на прибрежную полянку вылетел… черный гусь!

Самый толстый, здоровый, нелепый и неуклюжий гусь из всех, которых я когда-либо видела. Покрытый каким-то пухом вместо перьев, со здоровенной несуразной головой на толстой шее, нелепо переваливающийся на чересчур длинных голенастых лапах. Почти сразу он споткнулся, умудрился упасть на хвост, выставив на обозрение огромные перепончатые подошвы, и тут же отчаянно запищал. Нападать и есть меня в ближайшее время он точно не собирался.

— Вставай, хватит плакать, — не стала я его жалеть, и гусь тут же вскочил, суматошно размахивая куцыми крыльями. Да, и с крыльями, оказывается, у него было что-то не в порядке. — Слушай, как же ты дорос до таких лет, бедненький? — Теперь мне его стало по-настоящему жалко.

Гусь тут же обрадованно ткнулся мне носом в бок. Он действительно был на редкость крупной птицей. Никогда раньше такой не встречала. Ну да ладно. Одно хорошо — где-то должны были быть его хозяева, так что можно чуть позже поискать жилье. А пока надо было пройти по берегу к Мышаку и Воротнику, а там уже решать, что делать дальше. Я раздвинула кусты и сделала первый шаг. Колючая ветка ухватила меня за рукав. Ну что ж, последнее время все мои дороги были на редкость удобными и прямыми. Вскоре меня обогнало и зашуршало впереди черное покряхтывающее пятно. Гусь продирался на редкость уверенно и целеустремленно. Я уже подумала идти за ним, когда вдруг открылась маленькая поляна. Шагов восемь в поперечнике, окаймленная какой-то очень высокой травой и густо выстланная прошлогодними листьями, ветками и какими-то засохшими водорослями. С одной стороны через редкий камыш блестела вода. Гусь бродил по поляне, невнятно покрякивал и не изъявлял ни малейшего желания идти куда-нибудь дальше.

Моя нога утонула в мусоре почти по колено.

— Слушай, ты что, специально меня сюда привел?

Гусь ответил радостным кряканьем, примостился в какую-то ямку и сел.

— Ты чего, пошли дальше! — начала я вдохновлять нагулявшуюся птицу, но гусь почти перестал обращать на меня внимание. Он пытался спрятать голову под свое куцее крыло и при этом негромко гоготал, — Лапу подвернул? — Я сделала к гусю пару шагов, и тут под моей ногой что-то гулко хрустнуло. Я вздрогнула, отскочила, немного подождала, но из продавленной ямки никто на меня не кинулся. Там, в глубине, что-то белело. Я вынула нож, начала отгребать мусор и листья и отшатнулась в очередной раз. Передо мной открывалось что-то белое, большое и округлое. Как раз с человеческую голову. Череп? Меня заманил в свое логово гусь-людоед? Я опасливо поглядела на черную птицу.

Гусь-людоед умиротворенно гоготнул и снова склонил голову. Наверно, был сыт. Я вернулась к своей находке, снова заработала ножом и руками и вскоре с натугой вытащила череп наружу. Очень странный череп. Я задумчиво вертела его в руках, очищая от грязи, искала, но не могла найти ни глазниц, ни отверстий для ушей, ни челюсти, зато наткнулась на зубчатый край. Череп был обломан по всей окружности да еще и покрыт трещинами. Утешало одно — он явно пролежал здесь не одну неделю. Но все равно отсюда точно надо поскорее выбираться! Я осторожно встала. Теперь, по-новому глядя на поляну, я видела много подозрительных округлых кучек, в которых проглядывала или угадывалась белая кость. Везет мне на черепа в последнее время! Я попятилась и с хрустом на что-то наступила. Может, на очередной череп.

— Га! Га-гак! — Гусь встрепенулся, огляделся и двинулся в мою сторону.

— Не подходи! — решила я не рисковать и топнула ногой. Конечно, вряд ли именно он устроил здесь свалку костей, ну а вдруг! (Гусь недоуменно гагакнул, но продолжил идти.) — Кыш! Кыш! Брысь!

От очередного моего крика гусь шарахнулся вбок и врезался в откопанный мной череп. Птица отчаянно загоготала, пискнула, забарахталась, взмахнула крыльями — и умудрилась опрокинуть костяное полушарие на себя. Через мгновение череп встал на перепончатые лапы и двинулся по поляне. Я ринулась в кусты, радуясь задержке, но через несколько шагов остановилась. Ну конечно! Как я сразу не догадалась!

Заточённый гусь все так же бродил по поляне и неуверенно гоготал.

— Извини, я уже невесть что подумала! — Я сняла с птицы скорлупу. Ну да, не обломанный череп, а обычную скорлупу, правда, от очень большого яйца.

Гусь благодарно гоготнул.

— Да, какой из тебя людоед, малыш, — потрепала я его по голове, уже совершенно не опасаясь, но гусь тут же больно ухватил меня за палец. — Проголодался, маленький? — растроганно продолжала я, освобождаясь от хватки. — Сколько вас тут вылупилось!

Да, поляна изменилась в один момент. Лежащие сплошь и рядом черепа оказались всего лишь обломками скорлупы, а птица — маленьким птенцом, хоть и приличных размеров. Я попала в чье-то уютное гнездышко.

— А где же твои братики и сестрички? А твоя мама где, малыш? Интересно, каким же ты вырастешь? Тебя тут бросили?

Иногда просто не стоит задавать много вопросов, а поглядывать по сторонам нельзя забывать никогда. Через несколько мгновений я получила все ответы. Птенец радостно встрепенулся, вывернулся из-под моей руки и кинулся мне за спину, к берегу.

— Ты куда? — начала я разворачиваться вслед.

Сзади раздалось оглушительное шипение, и что-то так долбануло меня по голове, что искры из глаз посыпались. От толчка я покатилась по земле, вдогонку раздалось громовое хлопанье, и еще один удар пришелся по голове, защищенной шапкой и прической. Мои дрыгающиеся ноги от чего-то оттолкнулись, послышался недовольный вскрик, я кувыркнулась напоследок, замерла на корточках и, наконец, смогла оглядеться. Правда, только на мгновение. Белая стена накатила на меня, сбила с ног и снова стукнула по голове. Я успела заметить что-то извивающееся, длинное и белое, с ногу толщиной. Змея? Но думать было некогда — надо было катиться. Меня снова и снова били, щипали и хлопали, пару раз я чувствительно получила по мягким местам, но большая часть ударов, к счастью, приходилась на голову. Прическа и шапка надежно меня защищали. Я вкатилась в кусты. После очередного толчка надо мной недовольно крякнуло, и наконец-то наступила тишина. Я уже не пыталась подняться и осторожно глянула вбок, стараясь делать как можно меньше движений. Пожалуй, у меня перехватило бы от увиденного дыхание, если бы я уже не задыхалась. На полянке стоял огромный белый лебедь. Стоял и недовольно тряс головой. Ну конечно — удары по прическе были довольно неприятны для меня, но и лебедю пришлось несладко — почти всю силу щипков и тычков защитные чары вернули ему обратно. За спиной здоровенной птицы переминались, пищали, крякали и месили лапами мелководье с десяток желтых копий моего черного знакомца. Сам черныш взволнованно метался по поляне чуть в стороне от нас. Как я прозевала приближение этой шумной толпы? Лебедь тем временем отдохнул и снова был готов мной заняться. Он развернул крылья, выгнул шею и зашипел. Крылья перегородили всю поляну, а чтобы дотянугься до головы птицы, мне пришлось бы, наверное, встать на цыпочки.