Именно так следует понимать сообщение Епифания, что церковные службы (надо думать, еженедельные и по «двунадесятым» праздникам) отправлялись призываемыми со стороны священником или игуменом: «а на обедню призываше некоего попа суща саном или игумена сътарца, и того приимаше и повелеваше ему творити святую литургию». Из дальнейшего рассказа агиографа следует, что им был постригший Сергия игумен Митрофан.[223]

В этот период, по мнению одних историков, Митрофан по-прежнему являлся игуменом Хотьковского монастыря и лишь окормлял пустынников. На взгляд других, Митрофан оставил игуменство в Хотьковском монастыре и перешел настоятельствовать в Троицу. Однако с последним утверждением согласиться нельзя. Как справедливо отмечают третьи, Маковецкая обитель, в основу которой были положены независимость и самообеспечение каждого инока, в своей повседневной жизни вообще не нуждалась в игумене в том смысле, какой обычно вкладывается в это понятие. Игумен Троицкой обители этого времени – чисто номинальная должность. Своим знаком власти – посохом – он пользовался лишь в храме да еще во время единственной в году общей братской трапезы. Все вопросы внутренней жизни обители решались общим собранием всех ее полноправных обитателей.[224]

Из десятка с небольшим насельников Троицкой обители в начальный период ее существования Епифаний Премудрый называет, как мы помним, всего троих: Василия Сухого, Якова Якута и Онисима. Возможно, это были те самые «древние старцы», которых Епифаний еще застал при своем появлении в монастыре и о которых он упоминает в предисловии к «Житию» Сергия.[225]

Имеющиеся в нашем распоряжении источники позволяют выяснить имя по крайней мере еще одного из насельников Троицкого монастыря в тот период, когда он представлял собой монашеский скит. Им являлся Мефодий Пешношский, впоследствии ставший основателем Николо-Пешношского монастыря. К сожалению, наши сведения о нем крайне скудны. По свидетельству историка К. Ф. Калайдовича, занимавшегося в 1820-х гг. историей Николо-Пешношского монастыря, в этой обители имелось житие Мефодия Пешношского, но во второй половине XVIII в. оно было утрачено. Поэтому, воссоздавая его биографию, мы можем опираться лишь на отдельные его крупицы, дошедшие в составе монастырского предания. Согласно ему, преподобный Мефодий, презрев суету мира, еще в юношеских годах удалился в Троицкую обитель, а через некоторое время ушел на Яхрому, где позднее основал свой монастырь в 25 верстах от Дмитрова. В литературе, посвященной Сергию Радонежскому, Мефодий Пешношский обычно именуется учеником Сергия. Однако тропарь, сочиненный в конце XVII в. монахом Мисаилом в честь Мефодия, называет последнего «собеседником и спостником» Сергия.[226] Некоторая необычность этого выражения позволяет с большой долей вероятности предположить, что оно было позаимствовано из жития Мефодия, с которым автор тропаря был, несомненно, знаком. Тот факт, что тропарь именует Мефодия не учеником, а «собеседником и спостником» Сергия, явственно указывает на время пребывания Мефодия в начальный период становления Троицкой обители, когда Сергий официально еще не был игуменом монастыря.

Нам остается выяснить время появления собравшихся вокруг Сергия первых насельников на Маковце. Современные исследователи, исходя из предположения, что Сергий провел в одиночестве около двух лет, склонны датировать это событие периодом около 1343–1344 гг. Но в реальности преподобный еще в 1349 г. жил отшельником. Все это заставляет отнести возникновение общины к началу 1350-х гг., скорее всего – к 1350–1352 гг.

В начальный период, как уже говорилось, Троицкая обитель еще не представляла собой монастырь в привычном для нас понимании, а являлась монашеским поселением – скитом, членов которого окормлял игумен Митрофан, настоятель ближайшего Хотьковского монастыря. Но такое положение продолжалось относительно недолго. По свидетельству Епифания, «по лете же единем (после возникновения монашеского поселения. – Авт.) прежереченный игуменъ (Митрофан. – Авт.)… разболеся, и неколико время поболевъ, от сего житиа преставися и къ Господу отъиде».[227] Перед братией встал вопрос: кто его заменит?

Глава 2

Первые годы игуменства

Вопрос о главе обители. Поставление Сергия в игумены. Определение даты этого события. Приход в монастырь Симона, архимандрита Смоленского. Возвращение в обитель старшего брата Сергия – Стефана. Причины возвращения. Пострижение сына Стефана. Освоение земель вокруг монастыря. Нехватка продовольствия в обители, определение причин этого и датировки. Поездка в Ростов – первая миротворческая миссия Сергия Радонежского. Участие в основании Борисоглебского монастыря. Уточнение времени его создания

После смерти Митрофана среди насельников монастыря возникли споры, кому его возглавить. Епифаний Премудрый говорит об этом довольно обтекаемо: «въниде же некое размышлние въ братию его».[228] Собравшись между собой, все сошлись на кандидатуре Сергия. Не последней причиной стало и то, что обитель располагалась на земле, принадлежавшей его роду. Но на предложение игуменства Сергий отвечал отказом, мотивируя его тем, что «аз и помышлениа не имех еже хотети игуменьства, но тако желаеть душа моа скончатися и в чрънецех на месте семъ». В ответ на это братья поставили перед ним дилемму: «Мы же речем ти: или самъ буди игуменъ, или шед спроси нам игумена у святителя».[229]

Только в результате долгих уговоров, когда братья даже пригрозили Сергию в случае его отказа уйти с Маковца, он согласился на компромисс: пойти вместе с двумя старцами к епископу Афанасию просить его дать им нового игумена. То, что преподобный направился именно к Афанасию, было не случайно. Поставление в игумены требовало санкции высшей церковной власти. Поскольку Радонеж территориально входил в митрополичью церковную область, где в качестве епископа выступал сам митрополит, Сергий должен был просить игумена для Троицкой обители именно у него. Но митрополита Алексея в этот момент на Руси не было (по словам Епифания, «тогда бывшу ему въ Цариграде»), и Сергию пришлось обратиться к замещавшему его епископу Афанасию.

Выслушав просьбу пришедших и «распытав» Сергия, о котором уже был наслышан, Афанасий объявил, что именно он достоин стать настоятелем Троицкой обители. В один день он поставил Сергия сначала в иподьяконы (то есть в помощники дьякона), а затем в дьяконы. «Наутриа же съвръши его иерейскым саном»,[230] который давал ему право занять должность игумена. Став священником и получив право отправлять церковные службы, Сергий возглавил обитель.

Епифаний не сообщает точной даты поставления Сергия в игумены. Но ее легко вывести из «Жития», где указано, что это произошло, когда «митрополиту же Алексею всеа Руси тогда бывшу ему въ Цариграде, въ граде же Переславли повеле быти въ свое место епископу Афонасию Велыньскому».[231] Таким образом, Сергий стал игуменом в отсутствие на Руси митрополита Алексея. По нашему расчету, это произошло в промежуток между 25 марта и осенью 1354 г., когда Алексей возвратился на Русь. По времени это совпало с утверждением