Она сразу напряглась!

Словно захлопнулась и похолодела – он почувствовал это и сел прямо, повернувшись, настороженно заглядывая ей в лицо.

– Все гораздо страшнее, Ринков, – мне тридцать девять.

Она помолчала, успокаиваясь, взяла себя в руки и объяснила:

– У меня операция была, ты же шов видишь? Сложная операция. Так получилось: случился приступ, требовалась срочная операция, но мы с друзьями были в походе. Сначала думали, пройдет, а когда не прошло… Пока добрались до дороги, пока поймали машину, это же трасса, там никто не останавливается, пока добрались в больницу – миновало много времени, я получила кучу неприятных осложнений и все такое. А потом мне сказали: детей не будет, и вряд ли что-то можно сделать.

Она вспомнила уставшего пожилого врача, который ее оперировал и спас.

И как он ей сказал на прощание:

– Девочка, детей у вас, скорее всего, уже не будет.

– Так не будет – или есть надежда? – в отчаянии переспросила она.

– Надо надеться на чудо. Так бывает: годы лечения и, может, что-то получится.

– Доктор, вы же хирург, а говорите про чудеса! – все так же отчаянно выговорила она.

– В нашей профессии чудеса случаются чаще, чем везде. Безнадежные больные вдруг идут на поправку, а совершенно безобидные болезни могут убить здорового человека. Что это? Вот у моего коллеги, мы с ним вместе учились, был случай в практике. У пациентки – внематочная беременность: надо резать, и как можно быстрее. А она говорит: «Не надо резать, не болит пока, заболит – вырежем». Они ее всем коллективом вразумляли, уговаривали, а она: «нет!» – и все. И что вы думаете – выносила! Сделали кесарево и бегает девочка, здоровая и красивая. Этот случай в учебниках описан. Один раз на миллион, а то и больше, такое случается. Разве не чудо?

Антон крепко прижал Наталью к себе.

– И как ты с этим справилась? – спросил нежно.

– Поначалу кинулась лечиться, что-то предпринимать: врачи, клиники. Через такое прошла – врагу не пожелаешь! До сих пор страшно вспоминать. А потом махнула рукой и с головой полезла в бизнес, чтобы отвлечься, забыться…

– Помогло? – расспрашивал он, тихонько поглаживая ее по спине.

– Еще как. Время-то какое было, как на Диком Западе! Перестройка, кооперативы. Мы с бывшим одноклассником открыли фирму, занимались туризмом и гостиничным бизнесом, еще здесь, в Крыму. Дело у нас сразу пошло. Мы услуги предлагали новые: номера в гостиницах арендовали и ремонтировали под евро, чего никто не делал до нас, и много еще чего делали, что никто до нас не делал. Народ к нам валил! А потом пришел заказ большой – несколько групп, на весь сезон, с полной предоплатой. Мой партнер деньги снял и тихо отбыл в Америку. А я осталась разгребать. Весело было, обхохочешься!

– Давай я его найду, накажу и деньги верну, – резко предложил Ринков.

– Да бог с ним. Зачем? Я тогда такую школу выживания прошла. И научилась многому. Схемы такие придумывала и закручивала – только держись! Тогда и пришлось помотаться в Москву. А когда все долги раздала, со всеми рассчиталась, оказалось, что в Крыму ситуация осложнилась: ни газа, ни воды, ни света, даже отопления не было. Денег нет, заработков нет, отдыхающие не едут. Я и подалась в Москву. Стала работать на фирме у ребят, которые мне помогли рассчитаться с долгами. Там и встретила своего будущего мужа, он работать к ним в это же время пришел. А через шесть лет мы развелись. Ну, это неинтересно. Все, хватит воспоминаний!

– Ну давай я хоть бывшему мужу морду набью! – предложил Антон.

Наталья расхохоталась. Отставила бокал в сторону и принялась его целовать и щекотать. Она перевернула его на живот и… остановилась, замерев.

– Ринков! Это что такое, я тебя спрашиваю?! – громким возмущенным голосом спросила она.

На его спине белели два шрама: один справа – неровный, широкий, рваный какой-то, сантиметров пятнадцать длиной; и слева, чуть выше почки, – затянувшееся входное отверстие от пули.

– Дай я тебя всего осмотрю! – Она говорила с ним как мама, обеспокоенная здоровьем своего ребенка.

Обследовала его ноги, нашла еще один шрам – от пули, на правой ноге. Насильно перевернула на спину, осмотрела всего спереди. Нашла выходное отверстие на ноге и еще одно выходное – слева, на животе. На левом предплечье – широкий шрам, видимо, от ножа.

В горячке, когда они любили друг друга, она видела некоторые из этих шрамов, чувствовала их под пальцами, но тогда она вообще ничего не соображала, а теперь вот рассмотрела и осознала.

– Ты был хорошим профессионалом? – тем же требовательным тоном спросила она, не замечая, как поглаживает шрам на его руке.

– Да, – Ринкову не нравился этот разговор. И настораживал: он не понимал, к чему она ведет.

– Очень хорошим? Супер?

Он честно ответил:

– Да.

– Тогда какого черта ты так подставлялся! – Она уже почти кричала: – Вот если б тебя убили, где бы я тебя искала?! Что бы я тогда делала?..

Наконец он понял.

Облегчение и радость теплом разлились у него внутри.

– Ну не убили же! Вот же я, здесь. – Он схватил ее, немного сопротивляющуюся от возмущения, прижал к себе, упершись подбородком в ее макушку.

– На войне профессионализм очень много значит, и интуиция, и чуйка особая, но это не самое главное. Главное – везение, помноженное на все это. Иногда, конечно, по глупости бывает, расслабился – и бац – получи сразу.

Он поцеловал ее в макушку, потом в щеку, передвинул ее поудобней:

– Дай-ка я теперь тебя осмотрю, – шепотом предложил Антон.

Наталья провалилась в сон сразу, как выключилась, и спала, закинув руку и ногу на Антона. Он не возражал, ему нравилось. Боясь ее потревожить, Ринков пододвинул оба телефона поближе под руку и убавил на них звуки вызовов. Он тихонько поглаживал ее плечо, испытывая чувственное удовольствие от ее шелковистой кожи, и думал.

Дело он отодвинул до получения информации.

Дважды за ночь звонил оперативный телефон, ему сообщили, что «клиенты» спят, и доложили информацию о Хакиме.

Но сейчас он думал о том, что рассказала Наталья.

Конечно, Ринков понимал, что она рассказала далеко не все и весьма скупо. Действительность наверняка была куда как более тяжелой и страшной. Он представил себе ее в тех ситуациях, которые она описывала, и желание набить кому-нибудь морду усилилось до нестерпимости…

«Найду в этой Америке, отберу все до нитки и наваляю по полной! – Ему так хотелось повоевать за нее! – Еще неизвестно, что бывший муж натворил, судя по тому, что про него она даже не рассказала, – тот еще козел, видимо! Узнаю что – точно морду набью!»

Он восхищался ее силой и слабостью, хрупкостью и жизнестойкостью.