окрестные холмы. На высоте гораздо интереснее, чем в посёлке. Тут и звуки другие, и восприятие мира меняется. Как будто попадаешь в иную реальность, которая слабо связана с той жизнью, которая остаётся внизу.

Полина неожиданно улыбнулась, причём весело, даже озорно:

– А знаете, для чего мы поднимались на холм? Зачастую только для того, чтобы спуститься с него. Но не шагом, а бегом! Вы никогда не пробовали бежать вниз по крутой тропинке?

В этот момент я не слушал её. Меня поразило, как улыбка преобразила её лицо. Из серьёзной, начитанной девушки, у которой время от времени в голосе проявляются назидательные учительские интонации, Полина враз превратилась в молоденькую, по сути, девчонку, ещё вчера бегавшую в коротеньком платьице по местным холмам. Оказывается, эта учительница умеет так мило улыбаться! Я знаю женщин, которые многое отдали бы за это умение: естественная, обаятельная и светлая улыбка красит лицо куда лучше любой косметики.

Мой учитель жизни Аскольд Иванович сравнивал обычный женский стиль поведения со стратегией финансовой пирамиды: в обоих случаях цель – завлечь, но не дать. Ему можно верить: он ни разу не был женат и потерял все свои деньги в «МММ». Но в отношении Полины он не прав. Во всяком случае, меня она завлекать не пытается. К сожалению…

По причине этих мыслей я даже не расслышал вопрос, и Полине пришлось его повторить:

– Сергей Николаевич, очнитесь! Вам приходилось хоть раз в жизни во весь дух мчаться с горы?

Я подумал, что вряд ли могу сослаться на свой вчерашний опыт, и ответил отрицательно

– Ощущение, я Вам скажу, потрясающее. Представьте себе: бежишь и на каждом шаге в буквальном смысле проваливаешься куда-то вниз, на короткий, но ощутимый миг тебя охватывает чувство свободного падения. Ветер со страшной силой свистит в ушах, окружающие предметы мелькают столь стремительно, что не успеваешь зафиксировать их в своём сознании, соседние холмы подпрыгивают при каждом ударе ногой о землю. В животе что-то щекочет – то ли от страха, то ли организм таким образом сигнализирует о потере устойчивости. – Полина опять улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. – Иной раз ноги не успевали за телом, тело опережало. Бежишь и больше всего боишься не успеть подставить под себя ногу на очередном шаге, такая вот скорость. Некоторые наши ребята падали и получали ушибы, но других это всё равно не останавливало.

– А родители не пытались вам запретить подобные развлечения?

– Пытались, конечно, но бесполезно. Дело доходило до скандалов, родители таскали мальчиков за уши, да и другое место, предназначенное для наказаний, у них тоже страдало. Каждого из нас хотя бы раз заставляли давать торжественное обещание больше так не поступать. Но как можно устоять, когда все бегут, и мальчики, и даже девочки? В такой ситуации перестают действовать подневольные обязательства, потому что если ты не присоединишься к своим товарищам, вся поселковая ребятня сочтёт тебя трусишкой. – Полина взглянула на меня, как бы спрашивая: «Вы, конечно, меня понимаете?». Причём весь её вид говорил о том, что она не ожидала от меня никакого другого ответа, кроме утвердительного. – А это для ребёнка гораздо хуже нарушенного обещания, тем более, данного под давлением взрослых.

Полина говорила с убеждённостью, которая могла проистекать только из серьёзных размышлений. Но моя натура заядлого полемиста не могла успокоиться:

– Все мы были детьми и потому прекрасно понимаем, что неписаные правила детского сообщества отличаются от законов взрослого мира. Однако неужели Вы, будучи педагогом, поощряете подобное поведение детей?

– Теперь, повзрослев, я пришла к выводу, что ситуация не столь однозначна. С одной стороны, как не понять родителей, которые запрещают своим детям рискованные игры? Но одновременно я уверена, нельзя ограждать детей от всякого риска, растить их в тепличных условиях. Может, это не самая удачная аналогия, но, согласитесь, тепличные овощи никогда не сравнятся по вкусу и качеству с выращенными в естественных условиях. Как иначе, если не в подобных ситуациях, можно воспитать у ребёнка смелость, силу духа, твёрдость характера, умение противостоять трудным обстоятельствам? Если мальчик в детстве не набьёт себе шишек, не оцарапает коленки, не заработает синяков, не пересилит искушения предать своих товарищей ради собственного спасения, что тогда из него сделает мужчину? А у нас и девочки мало чем отличаются от мальчиков.

К этому времени я уже созрел для того, чтобы безоговорочно поверить в последнее утверждение.

– И сейчас, я знаю, наши дети играют в те же рискованные игры, они переняли их у нас. И родители точно так же воюют с ними. Но я лично ограничиваюсь тем, что призываю ребят не рисковать слишком сильно.

Битому неймётся! Подтверждением этой старой истины явился мой следующий вопрос:

– А мы сможем на обратном пути от батареи, при спуске, испытать те самые ощущения, которые Вы так красочно описали?

– Нет, не получится. Во-первых, нужна сухая и твёрдая почва, а сейчас после дождей она влажная и скользкая. А кроме того, и обувь необходима соответствующая, лучше всего кроссовки. Во всяком случае, резиновые сапоги исключены. – Тут Полина, видно, вспомнив мой вчерашний «фристайл», слегка улыбнулась, но только одними глазами. – Приезжайте к нам весной, тогда и побегаем с горы.

Она мечтательно посмотрела куда-то вдаль.

– Когда сходит снег у нас тут такое начинается! Всё цветёт и благоухает. Весной невозможно не влюбиться в наш остров… Я кажусь Вам смешной?

Чёрт! Опять я не уследил, и моя физиономия расплылась в умильной, а потому глуповатой, улыбке. Всё-таки я слабый мужчина – не могу устоять перед обаянием приятных женщин, а Полина, безусловно, относится к их числу.

Мы подошли к батарее. Те бетонные плиты, что я видел вчера, оказались невысоким парапетом, за которым находилась площадка с круглой башней, покрытой бронёй. Размеры башни впечатляли, высота её была выше человеческого роста. Из неё торчали два орудийных ствола. Немудрено, что я вчера заметил парапет, только приблизившись к нему – местоположение батареи было хорошо продумано. Она располагалась в ложбине, открытой к морю, и была хорошо вписана в рельеф местности. Корабль, идущий вдоль острова, не смог бы обнаружить батарею до того, как она откроет по нему огонь.

Полуразрушенные ступеньки вели вниз, к входу на батарею. Полина подняла лежащую на последней ступеньке здоровенную железяку и несколько раз что есть силы ударила ею по массивной металлической двери. Грохот ушёл куда-то под землю. Спустя некоторое время изнутри загремели запоры, и дверь отворилась. Я непроизвольно отшатнулся – подземелье выдохнуло на меня волну холодного воздуха с отчётливым запахом сырости.

После яркого дневного света глаза не сразу свыклись с темнотой,