Почти год спустя, когда я столкнулся с сержантом Мартином в коридоре больницы, он выглядел заметно лучше, он перестал принимать лекарства, но не решался поговорить со мной. Мне было действительно любопытно, как он пошел на поправку, и это убедило меня задать ему несколько вопросов с ним. Я подумал: что если сержант Мартин тоже создал себе основу для исцеления — осмысление, поддержку и стимул, -используя неэффективную с научной точки зрения терапию и вопреки моим рекомендациям?

«По правде говоря, Док, — наконец признался он, — когда в тот день я покинул свой офис с отцом, я был на грани и почти сдался. Я имею в виду, что был готов отказаться от всего, включая мою жизнь… Хотел покончить жизнь самоубийством, но мой папа убедил меня пойти в гипербарическую клинику и сказал, что он заплатит за это. Мне было плохо от того, как он ругался на вас, но что я мог сделать? Вы пытались помочь мне больше года».

Я знал, что он прав. Мы перепробовали все, что я знал, чтобы помочь ему.

«Когда я добрался до гипербарической клиники, — продолжил сержант Мартин, — я чувствовал, как будто вернулся домой. Там были ребята, как я, которые утверждали, что им становилось лучше от кислородного лечения, и их жизни возвращались в привычное русло. Это был первый раз, когда я ощутил надежду, почувствовал, что смогу исцелиться, вернуть хоть какое-то подобие жизни».

Я сразу подумал, но не посмел сказать сержанту Мартину, что он нашел то, во что он верил, и группу единомышленников, чтобы укрепить свою веру. Вместо этого я слушал. Сержант Мартин продолжил: «После моего первого сеанса кислорода мне стало лучше. В ушах звенело, но свежий воздух вливался в мои легкие. Когда я вышел, мой разум прояснился; у меня появилось больше энергии. Я даже слегка улыбнулся, и это было только начало. Вскоре я обнаружил, что я стал давать надежду вновь пришедшим, парням с черепно-мозговой травмой, ПТСР и потухшим взглядом. Я посоветовал им задержаться там. Вместо того, чтобы постоянно рассказывать свою историю, я понял, что начинаю слушать других, и я действительно мог слушать и помогать им».

Сержант Мартин продолжил рассказывать, как действовал ГБО — метод, который был опровергнут. Он объяснил мне, что из-за травмы были области мозга, которые не могли полноценно использовать кислород, и когда его вводили внутрь организма под давлением, они «просыпались» и снова начинали функционировать. Я сказал ему, что признанные исследования показали, что вдыхание даже обычного комнатного воздуха без высокого давления может улучшить функционирование клеток, и использование ГБО не оправдано, ведь в мозг попадает не больше кислорода, чем обычно. Но люди все равно чувствовали себя лучше. Исследования показали, что небольшие дозы ишемии — низкий уровень кислорода — также могут стать причиной исцеляющих реакций в головном мозге. Это был небольшой физиологический стресс, который стимулировал заживление. Профессор Бенедетти, чьи исследования по плацебо, боли и эффективности я упоминал ранее, продемонстрировал, что многие физиологические и функциональные эффекты могут быть воспроизведены при комнатной температуре у людей, работающих на большой высоте, когда они все считают, что получают 100 % кислорода, и верят, что это приносит им пользу.

В то время как сержант Мартин верил своим собственным объяснениям, что в его мозг проникало больше кислорода, то, что он на самом деле испытывал, было мягким импульсом для его тела в положительной среде, которая, как это случилось и с Нормой, стала причиной улучшения его состояния. Но, в отличие от Нормы, толчок для которой был в том, чтобы перебороть боль от физических упражнений, сержант Мартин получил необычный физиологический стимул в виде слабого токсина — кислорода под высоким давлением — на что его тело ответило, запустив реакцию восстановления. Получение такого кислорода может показаться спорным вопросом: в конце концов, разве кислород не полезен для всех? Сержант Мартин верил (и его врач утверждал), что его мозг получает необходимый ему кислород. Однако нормальная концентрация этого газа в воздухе и количество, к которому привыкло тело человека, составляет около 20 %. 100 %-ый кислород, который подается под высоким давлением (как было в случае сержанта Мартина), на самом деле слегка токсичен для организма. Это побуждает его защищать себя, увеличивая производство антиоксидантов и запуская другие процессы восстановления, ускоряя выздоровление. Такую же реакцию исцеления можно вызвать без увеличения содержания кислорода, с помощью его низкого содержания или стимулируя стресс по-другому.

Расскажу о ритуале, который он проходил, более подробно чуть позже, но на этом этапе я узнал, что сержант Мартин нашел, как и Норма, способ исцелить себя, помогая другим военным с черепно-мозговой травмой и ПТСР. Хотя его состояние и лечение абсолютно отличались от тех, что были у Нормы, сами процессы, которые были запущены, являлись одинаковыми. Он выстроил осмысленную терапию, в которую верил, провел ее в благоприятной среде и использовал 100 %-ый кислород в качестве физического толчка для исцеления, чего со мной у него не произошло.

Снова Билл

Мир, в котором мы живем, это безжалостное место. Часто кажется, что травмы и стресс окружают нас со всех сторон, угнетая, и каждый последующий удар будет только сильнее. Иногда создается впечатление, что происходит все сразу: смерть близкого человека, потеря работы, автомобильная катастрофа, серьезное заболевание. Порой это похоже на китайскую пытку: маленькие неприятности сыпятся на нас без остановки, капля за каплей, принося с собой постоянный стресс, который не прекращается, и этому не видно конца. Независимо от того, каким образом жизнь приносит нам травмы, никакое лечение не умалит наши страдания, если мы также не выстроим в себе способность к сопротивлению и восстановлению. Нет никакого волшебного зелья от боли, но есть способность восстанавливаться и быть счастливым, если мы готовы идти к исцелению и использовать инструменты, которыми мы располагаем, чтобы помочь себе. Вся наука о системах и осмысленной реакции подсказывает нам, что есть надежда, если мы придерживаемся нескольких основных принципов.

Билл показал мне в большей степени, чем любой другой пациент, как пройти этот путь. В отличие от Нормы, Билл не был сторонником какого-либо лечения. И я не был его любимым врачом. В отличие от сержанта Мартина, он не был настроен против меня, не искал какой-либо определенный тип терапии — альтернативной или традиционной. Конечно, он хотел, если это возможно, по-научному лучшее лечение боли в спине, но больше всего он просто хотел поправиться. Он перепробовал так много более мягких процедур, что хотел что-то кардинальное. Можно подумать, что наличие члена семьи с сильными убеждениями, как его жена с ее верой в иглоукалывание, может укрепить личные убеждения и помочь в исцелении. Но это не всегда так. Родственники, как и врачи, часто пытаются «исправить» человека с хроническим заболеванием — заставить его обратиться к врачу, попробовать новые методы лечения и изменить поведение. Однако это давление иногда может иметь неприятные последствия, оно заставляет человека сопротивляться этим предложениям или, что еще хуже, если лечение терпит неудачу, усиливать его отчаяние, подтверждая, что выздоровление невозможно. На протяжении многих лет Билл был в лучших центрах по лечению боли в мире, таких как Уолтер Рид, Джонс Хопкинс и в больницах ветеранов. Он рассказывал свою историю сотни раз, и каждый раз кто-то пытался помочь ему одним или несколькими методами лечения.