предсказал, что президент Рузвельт, применив, экономическую теорию Джона Мейнарда Кейнса (1883–1946), выведет экономику США из кризиса. А в 1946 году, когда СССР уже втягивался в процесс «холодной войны», и Сталин вернулся к предсказаниям Ленина о том, что противоречия капиталистической системы должны только обостряться, а потому нужно готовиться к тому, что это обострение неизбежно приведет к войне за новый передел мира, Варга вдруг выступил против этого сталинского тезиса. Ученый публикует книгу «Изменения в экономике капитализма в итоге Второй мировой войны», где высказал мнение о временном смягчении противоречий в развитии капиталистической системы вследствие использования правящими кругами США и других западных стран государства в управлении экономикой всё той же теории Кейнса.

Более того, Варга направляет вождю целую серию специальных записок, где рекомендует Сталину отказаться от идеи насаждения родственных СССР политических режимов в странах Восточной Европы, не вбухивать в их экономики деньги и средства, а сконцентрировать все усилия советского государства на внутреннем экономическом развитии.

Иными словами, Варга, как и Н. Вознесенский, выступил против линии Маленкова, Берии и других, толкавших Сталина на ужесточение экономического давления на жизненный уровень советских людей, только что вышедших из неимоверно тяжких условий Войны и справедливо ожидавших от руководства СССР ослабления экономического давления на них.

Но Сталин не захотел принять во внимание основанные на солидном научном анализе прогностические выводы Варги. Более того, очень жестко отреагировал на выступление гениального ученого. Был ликвидирован возглавляемый им с 1925 года Институт мирового хозяйства и мировой политики, создан новый Институт экономики Академии наук СССР, а куратором этого нового образования Политбюро ЦК ВКП(б) назначило председателя Госплана СССР, члена Политбюро ЦК Н.А. Вознесенского, сделав, по сути, врагами двух самых авторитетных академиков.

Не прислушался «Великий кормчий» к советам Варги и по поводу того, что не стоит взваливать на плечи СССР экономику стран Восточной Европы, как и тратить средства на дармовую поставку вооружений как нашим «социалистическим», с позволения сказать, соседям, так и «прогрессивным» политическим режимам Азии, Африки и Латинской Америки. А жаль. Пройдут годы и десятилетия, которые с непреложностью покажут, что Евгений Самуилович Варга был гениально прозорлив, предостерегая Сталина от стратегической ошибки. Не надо было навязывать странам Восточной Европы ту модель существования, которая с грехом пополам доковыляла до 1990-х гг. и с грохотом обрушилась, безвозвратно погребя под своими обломками всю ту экономическую и прочую помощь, которую Советский Союз, тяня из себя последние жилы, оказывал «братьям по социалистическому лагерю», лишая собственный народ многих материальных благ. Мало того, что сами мы надорвались, так ещё и в этих пресловутых «странах социалистической ориентации» воспитали враждебную к России интеллигенцию. Я уже не говорю о том, что вся эта экономическая, военная и прочая помощь оказывалась за счет прибавочного продукта, создаваемого не во всем Советском Союзе, а в основном — в самой большой союзной республике — РСФСР — и самого многочисленного народа СССР — русского народа. Но об этой стороне дела будет сказано ниже.

Между тем, к 1947 году политическая линия Сталина начинает претерпевать изменения. Как считают А. Пыжиков и А. Данилов, Сталин пришел к выводу, что необходимо «высвободить финансовые средства для противостояния с западными странами в «холодной войне», а для этого следует перейти к жесткой позиции государства в социально-экономической политике[57].

Расходы на военные дела, на которых настаивали Берия и Маленков, и в не меньшей степени расходы на экономическую поддержку политических режимов так называемых союзников в Восточной Европе, в Азии и Африки были огромными. Иных источников, кроме как ужесточения экономического пресса на собственное население, у Сталина и поддерживавших его Берии и Маленкова не было. Принятием целого ряда постановлений правительства было значительно ужесточено экономическое давление на население.

Следует, однако, подчеркнуть, что расхождение между Сталиным и Ждановым по вопросу о Программе ВКП(б) и вообще по подготовке к XIX съезду партии совсем не испортило их личные взаимоотношения. Сталин по-прежнему почти безоговорочно доверял своему заместителю по Секретариату ЦК и поручал ему наиболее сложные и трудные дела. Таким делом была реинкарнация Коминтерна[58]. Как уже упоминалось выше, полностью доверяя Жданову, Сталин тем не менее к созданию Информбюро вместе с Андреем Александровичем подключил и Г. Маленкова, и международную обструкцию титовской Югославии эти двое организовывали на международном поле совместно.

После этого были ещё важнейшие поручения Генсека в сфере философских дискуссий, было наступление на литературу и музыку в конце 1947-го — начале 1948 года. Сталин всюду на первые позиции выставлял своего первого заместителя по Секретариату ЦК, и Жданов всюду действительно играл первую скрипку. Все эти сталинские атаки на культурную жизнь советского общества в послевоенное время играли важную роль в закреплении сталинского политического режима. Я сейчас не буду углубляться в эту сферу, так как она хорошо (и даже с большим перебором акцентов) описана в российской литературе, а в особенности в публицистике либерального толка, начиная с времен горбачевской перестройки. Для настоящей книги важно отметить, что все эти поручения Сталина фактически приостановили формирование Ждановым т. н. «русской партии» в высшем и высоком звеньях политической власти. Сам он всё в большей степени в буквальном смысле тонул во всех этих навязываемых ему Сталиным политических мероприятиях, а в его «команде» практически перестали появляться новые люди.

Последним крупным событием в этом плане можно считать назначение 26 марта 1946 года нижегородского воспитанника Жданова 39-летнего Михаила Ивановича Родионова, который с должности первого секретаря Горьковского обкома партии сразу же шагнул на должность председателя Совета Министров РСФСР, стал членом Оргбюро ЦК ВКП(б) и депутатом Верховного Совета СССР, который своим первым заместителем в российском правительстве сразу же поставил 40-летнего заместителя председателя Ленинградского горсовета Михаила Басова (оба они будут расстреляны в 1950 году).

И хоть в декабре 1948 года, уже после смерти Жданова, первый секретарь Ленинградского обкома партии Пётр Попков и сообщил с гордостью, что в 1947–1948 годах Ленинградская парторганизация выдвинула на руководящую работу по стране более 12 тысяч человек, тем не менее авторитет «команды» Жданова стал потихоньку растворяться в политическом пространстве.

Кроме того, всю эту бешеную нагрузку перестало выдерживать больное сердце Жданова. Дело дошло до того, что в один из июльских дней 1948 года Жданов по дороге в Кремль по вызову Сталина потерял сознание прямо в машине и вместо кабинета вождя оказался в реанимационном отделении Кремлевской больницы. 5 июля врачи вынесли категорический вердикт: Жданову немедленно нужно предоставить отпуск в доме отдыха средней полосы России минимум на два месяца.

Сталин всю серьезность положения со здоровьем своего первого