Масштабы репрессий

Эта драма развивалась стремительно, всего около года. Летом 1949 года начались аресты, а уже 30 сентября 1950 года в Ленинграде состоялся суд, который правильнее было бы назвать судилищем, над центральной, как её назвали, группой фигурантов по «Ленинградскому делу». Осуждению к высшей мере были подвергнуты: член Политбюро ЦК ВКП(б), заместитель председателя Совета Министров СССР (то есть заместитель И. Сталина), председатель Госплана СССР, академик АН СССР по отделению экономика Н.А. Вознесенский; секретарь ЦК ВКП(б), член Оргбюро ЦК, начальник Управления кадров ЦК А.А. Кузнецов, председатель Совета Министров РСФСР М.И. Родионов, первый секретарь Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) П.С. Попков, второй секретарь Ленинградского горкома ВКП(б) Я.Ф. Капустин, председатель исполкома Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся П.Г. Лазутин. Все — депутаты Верховного Совета РСФСР и СССР. Спустя час после оглашения приговора они были расстреляны, тела их зарыты на Левашовской пустоши под Ленинградом и засыпаны негашеной известью. Депутата Верховного Совета СССР, заместителя председателя Владимирского облисполкома И.М. Турко, заместителя заведующего Отделом партийных органов ЦК ВКП(б) Т.В. Закржевскую и депутата Верховного Совета СССР, заместителя председателя Владимирского облисполкома Ф.Е. Михеева осудили на длительные тюремные сроки заключения.

Затем 28 октября на московском процессе по «Ленинградскому делу» к смертной казни были приговорены ещё 20 человек, в том числе родной брат председателя Госплана СССР, министр образования РСФСР А.А. Вознесенский, родная сестра Вознесенского Н.А., первый секретарь Куйбышевского райкома ВКП(б) г. Ленинграда Мария Алексеевна Вознесенская. После немедленного расстрела тела их вывезли на кладбище Донского монастыря, кремировали, сбросили в яму и забросали землёй. Таким образом, расстрелу были подвергнуто высших и высоких 26 руководителей РСФСР, кроме того, 6 человек были запытаны до смерти в ходе допросов. Репрессированы были и все члены семей осужденных, включая малолетних детей.

Судебные процессы, моральные и политические расправы над этническими русскими руководителями по «Ленинградскому делу» продолжались по всей стране вплоть до смерти И. Сталина[61]. В Ленинграде на длительные сроки тюремного заключения были осуждены более 50 человек, работавших секретарями райкомов партии и председателями райисполкомов. Свыше 2 тыс. человек были исключены из ВКП(б) и освобождены от работы. Как следует из архивных материалов, хранящихся в АП РФ, ГАРФ, РГАСПИ, РГАНИ, тысячи руководящих работников были репрессированы в Новгородской, Ярославской, Мурманской, Саратовской, Рязанской, Калужской, Горьковской, Псковской, Владимирской, Тульской и Калининской областях, в Крыму и на Украине, в среднеазиатских республиках. Освобождены от должностей и понижены в должностях более 2 тыс. военных командиров по всей стране. Всего по позднейшим оценкам в СССР, но в основном в РСФСР, репрессиям по этому «Делу» были подвергнуты более 32 тыс. этнических русских руководителей партийного, государственного, хозяйственного звена.

Репрессивная машина Сталина-Маленкова-Берии-Абакумова жалости не знала. Гребли всех, невзирая на возраст, степень родства и знакомств с арестованными. Так, 11-летняя дочь расстрелянного 28 октября 1950 года Алексея Александровича Бубнова, секретаря исполкома Ленинградского городского Совета депутатов трудящихся, Людмила была арестована сразу же по возникновении «Ленинградского дела», отконвоирована в детприёмник-распределитель, а затем направлена в трудовую воспитательную колонию № 2 г. Львова. После смерти И. Сталина Людмила Алексеевна Бубнова (Вербицкая) окончила Ленинградский государственный университет, стала доктором филологических наук, профессором, ректором Санкт-Петербургского государственного университета, с 2008 года — президентом СПбГУ, а затем президентом Российской академии образования.

84-летняя мать Александра, Николая, Марии и Валентины Вознесенских Любовь Гавриловна Вознесенская была арестована как «лицо, представляющее общественную опасность», осуждена на 8 лет ссылки и по этапу отправлена в Туруханский край, где перед Февральской революцией 1917 года отбывал ссылку российский революционер Иосиф Джугашвили. 15 января 1951 года, не выдержав издевательств и мучений, она скончалась.

Ещё раз подчеркну, репрессиям были подвергнуты только этнические русские руководители.

В связи с этим приведу лишь один, но типичный для того периода конкретный факт, который позволит читателю представить себе действительную ситуацию тех лет.

Широко известный в России и за рубежом русский историк Константин Залесский, автор уникальных энциклопедических словарей из серии «Кто есть кто» по истории Германии 1930–1940 годов, русско-японской войны 1905 года, Великой Отечественной войны 1941–1945 годов и всего сталинского периода российской истории, 13 марта 2013 года поведал мне историю, которая хранится в семейной хронике его рода и подтверждает, что в 1949–1953 годах Сталин действительно открыл охоту на этнически русские управленческие кадры. Вот этот рассказ.

Родной дед К. Залесского А.Ф. Щёголев, русский, в 1950 году работал министром легкой промышленности РСФСР. Ни о каком «Ленинградском деле» он тогда и слыхом не слыхивал. Но в конце 1950 года его вдруг вызвали в управление кадров правительства РСФСР и молча, без всяких объяснений, вручили трудовую книжку, где уже была сделана запись о том, что он уволен по сокращению штатов. И, не сказав даже «до свиданья», отобрали правительственный пропуск.

Сказать, что министр был потрясен произошедшим, — ничего не сказать: в СССР ведь в те времена безработных не было, а тут номенклатура ЦК ВКП(б) вдруг в буквальном смысле была выпровожена улицу, без выходного пособия и предложения нового места работы.

Оказавшись в таком положении, Алексей Фёдорович в поисках работы принялся обходить своих друзей и знакомых и узнал, что он такой не один: увольнениям без объяснения причин были подвергнуты все его русские знакомые начальствующего состава.

На работу экс-министру удалось устроиться только через год в глухом уголке Московской области инженером на мебельную фабрику. И только после смерти Сталина Алексей Фёдорович смог вернуться в Москву и занять должность инспектора на ВДНХ. Только тут и узнал, что пострадал он по «Ленинградскому делу», что был тогда, в 1950 году, строжайший негласный приказ с самых властных верхов увольнять всех руководящих работников русской национальности.

О том, что в стране началось избиение русских управленческих кадров, не знала не только широкая общественность, практически никто ничего не знал даже в правоохранительных органах. Малейшая утечка информации об этом «Деле» каралась строжайше. Насколько важное значение вождь придавал засекреченности этого события, видно по одному только факту: лично доверенный на протяжении многих лет в глазах Сталина человек — генерал-лейтенант НКГБ Павел Судоплатов (1907–1996) о «Ленинградском деле» узнал только спустя несколько месяцев после расстрела его фигурантов в Ленинграде и в Москве и то в неофициальном разговоре со своей родственницей, служившей в 1950 году в органах НКГБ[62].

К слову сказать, соблюдение этой секретности сохраняется и по сей день: кто-то даже после антисталинской революции 1989–1991 годов до сих не разрешает полностью открыть историкам архивы КГБ СССР по этому «Делу».

Вождю удалось добиться желаемого им результата в этом плане. До сих пор об