время обожает гулять по улицам и почти не появляется дома, всё время где-то пропадая…

— Наверняка он, — киваю ему, — больше просто некому. Да и место кажется подходящим.

— Где он сейчас — никто не знает, — криво улыбается Реддл, — может, уже сбежал?

— Скорее всего, опять «гуляет». Отправим на поиски Мерзость, в чём проблема? — говорю я, а сам задумываюсь. Что если он действительно сбежал, например, сев на машину, автобус или поезд? Тогда — всё, не найдём уже, запах прервётся.

Перекинул эту мысль Тому, тот протяжно вздохнул. Вот так, обидно. Но, может, ещё не всё потеряно?

— В крайнем случае подключим бобби, — решаю пойти по этому пути, — это, конечно, будет долго, но у нас есть подходящие улики и свидетели. А дверь… скажем, сломали сами жильцы, услышав крики…

— Так глубоко они бы ничего не услышали, — качает он головой, — да и как бы услышали, если внизу уже лежит расчленённое тело? Тем более посмотри на дверь — хочешь сказать, выбили её, с такими-то отметинами? — покосился Реддл на огромные вмятины от ударов Мерзости.

— Да ладно, — махнул рукой, — придумаем что-нибудь, а про дверь… кто знает, что там с ней было раньше? Может, и выбивали чем-нибудь. Главное — все следы преступления налицо.

— Похоже, если не найдём этого О’Доуда, то так и придётся сделать, — вздыхает парень, — хотел сам наказать, но раз так произошло… Впрочем, для начала всё же попробуем поискать по следам. Только сделаю сейчас закладки жильцам, чтобы вели себя естественно и чтобы, если увидят цель, попробовали задержать до нашего возвращения.

— Только не переусердствуй, — усмехнулся на это.

Жаль, что нельзя отправить химеру в одиночку. По запаху она, конечно, найдёт мужика, но с захватом у неё уже будут проблемы. Скорее разорвёт его на куски да сожрёт. Всё-таки придётся тащиться самим.

Через десять минут отправились «выгуливать» Мерзость дальше. В этот раз отошли не так далеко, в сторону приюта Вула. Там, около лавок, у забора было отличное место, что давало хороший обзор на главный вход, которым, правда, нечасто пользовались, но тем не менее — бывало. Химера передала информацию, что тут силён запах искомого субъекта. Видимо, он часто проводил здесь время.

После быстрого изучения тварь пошла дальше, по самому свежему следу. Погуляв ещё пару часов, совершая длинные крюки, по очередным подвалам и тёмным переходам, наконец завернули в знакомую сторону.

— Он просто возвращается домой, — устало произнёс Том, — я за сегодня набегался на неделю вперёд. Уже хочется лично выпотрошить этого ублюдка.

Я лишь молча с ним соглашался. Сам чувствовал себя аналогично, ведь так толком и не отдохнул после трёхдневного марафона с лечением Сары.

— И вернулись туда, откуда начали, — улыбаюсь, заходя в дом с выбитой дверью.

Внутри, прямо в подъезде, нас снова встретил знакомый дедок.

— Господа! — сразу же заговорил он, — поймали! — указывает на свою дверь, — заходите, принимайте!

Переглядываюсь с Реддом, что довольно оскалился. Запустив вперёд Мерзость и предварительно проверив разум старика, зашли в его квартиру. Внутри находилось ещё несколько жильцов — угрюмых, но здоровых и на вид сильных мужиков, а также связанный усач — среднего роста и телосложения. Про таких сказали бы — «ничего примечательного». Его рот был заткнут кляпом, а вид — откровенно ошарашенный. Оно и немудрено, после такой-то встречи!

— Оскар О’Доуд! — радостно воскликнул Том, — наконец-то мы нашли тебя!

— Они его караулили тут, — довольно поясняет мне Реддл. — Дед, — указывает пальцем, — стоял и смотрел в щель, ожидая появления цели, а потом с несколькими людьми отрезал ему путь к отступлению. После подтянулись остальные…

— Я и сам могу посмотреть, — ехидно прерываю его, — но спасибо за пояснения.

Парень надулся и сложил руки на груди.

— Тащите нашего нового друга в квартиру, где он живёт, — указываю пальцем наверх, — а потом лишние пусть убираются и занимаются своими обычными делами.

Жильцы дисциплинированно отправились восвояси, разбредаясь по квартирам. Лишь пара мужиков подхватила Оскара, потащив наверх.

Мерзость шла вслед за ними, поднявшись на задние лапы. От неё оставались обширные грязные следы, что заставляло морщиться. Нужно будет немного доработать алгоритмы поведения.

Квартира убийцы была такой же, как у всех: маленькой и невзрачной. Очень бедной, но чистой. У него была жена — серая и ничем не примечательная, а также четырнадцатилетняя дочь. Обе женщины занимались привычным домашним обиходом, как и было приказано, не обращая никакого внимания на происходящее.

Мужики посадили Оскара на стул в зале, который одновременно являлся спальней и кухней, после чего покинули маленькую квартиру.

Непонимающий взгляд маньяка уставился прямо на жену, которая даже не видела его. В голове мужчины крутились мысли, пытаясь хоть как-то объяснить эту сцену. Самыми реалистичными, на его взгляд, были варианты, что он умер или спит.

— Как вы тут вообще живёте, втроём? — задаю риторический вопрос, — ты не подумай, — усмехаюсь, — не издеваюсь ни капли, понимаю, что денег нет, но всё же… места очень мало, а ведь хочется, наверно, иной раз уединиться с женой, а тут дочь…

Смотрю его мысли.

— О, даже так, — чешу подбородок. Хотя чего взять с такого поехавшего? Коротко хмыкаю. — Ладно, но ты же никогда её не… — подтверждаю мысли, — но хотелось, да?

Давно не видел столько грязи в чужих мыслях. Но, кстати говоря, они были не самыми отвратительными, что я читал. Проблема была только в том, что Оскар их реализовывал, а другие — нет. Так-то даже абсолютные праведники частенько думают «плохо»: хотят кого-то убить, изнасиловать, осуществить свои грязные и извращённые фантазии… Такие вот они — самые обычные люди, с самыми обычными желаниями. Но этот человек перешёл от мыслей к делу.

— Вольф, какой смысл с ним что-то обсуждать? — Реддл брезгливо осмотрел усача и сел на табурет. — Давай лучше решим, как с ним поступим? Мозг промывать и оставлять всё как есть я не хочу. Слишком уж он отвратительный.

— Аха-ха-ха, слышал, Оскар? Впрочем, я знаю, что мы с тобой сделаем. — Поворачиваюсь к Тому. — Мне нужны подопытные. Если выживет, превращу в химеру.

— Это другое дело, — довольно кивает тот, — тогда, — он смотрит в глаза мужчины, после чего тот кивает ему.

— Вот и всё,