Лицо подполковника исказилось от болезненной гримасы. И все же комендант лагеря нашел в себе силы, чтобы рассмеяться.

— Прошу прощения, господин шериф, но мне плевать на этих ублюдков. Я выполнял приказ своего командира, и потому мне не о чем жалеть.

— Хм-м… честно признайтесь, вы спокойно спите по ночам?

Полковник опустил голову, чтобы Шарим не смог заглянуть в его глаза.

— По-разному бывает… — уклончиво ответил он. — А впрочем, почему я должен дурно спать? Бунтовщиков нельзя считать обычными людьми, это уроды, опасные для всего общества. В моем лагере с ними никто не собирается миндальничать. Видите деревянные кресты на краю лагеря? Это кладбище. Каждый день оно увеличивается на десять-пятнадцать холмиков. И мне плевать, кого приходится хоронить: мужчину, женщину или старика. О разных волосатых тварях и разговора нет, их у нас вообще никто не считает…

— Перестань трепаться, идиот, — жестко прервал его Тиккерс.

Шарим кивнул и молча пошел к своему геликоптеру. Он был озадачен.

«Черт побери, неужто мы просчитались? — с досадой размышлял он. — Пограничники никогда не были паиньками, все они словно родились с бластерами в руках. Но мы, князья, были куда более жестокими и коварными, потому и сумели сколотить свои состояния и дорваться до власти. А теперь, как выясняется, появились люди еще более жестокие, чем даже мерзавец Алгис Аббебе! Этот Петро однажды уже напился крови, и теперь его ничто не остановит. Хорошо, если он будет рвать на части только наших врагов… А если однажды он и ему подобные вздумают вцепиться в горло нам, шерифам?»

Шарим внезапно остановился и поманил к себе Тиккерса. Генерал подбежал к нему на полусогнутых ногах. На его лице было написано обожание и высочайшее служебное рвение.

— Генерал, я забыл спросить… А где сейчас служит тот, второй танкист? Надеюсь, он тоже получил повышение?

На лице Тиккерса отразилось смятение.

— Э-э… Даже не знаю, как сказать… Словом, капитан Ивен оказался хлюпиком. Спустя три дня после штурма мэрии он покончил самоубийством.

Шарим хмуро кивнул:

— Понятно…

Он планировал ограничиться внешним осмотром лагеря, поскольку сегодняшний день был расписан буквально по минутам. Однако встреча с бывшим танкистом настолько поразила его, что, усевшись в свой геликоптер, Шарим неожиданно отдал приказ пилоту:

— Посади машину рядом со зданием управления лагеря. Я останусь в кратере до вечера. Или даже до завтрашнего утра.

Сидевший рядом секретарь заволновался.

— Но как же так?.. Господин шериф, вы сегодня должны…

— Заткнись! — рявкнул Шарим. Откинувшись на спинку кресла, он закрыл глаза. Закрутился винт, машина мелко затряслась и медленно поднялась в воздух. Пилот совершил широкий круг над кратером и только после этого пошел на снижение. Он немного не рассчитал, и геликоптер дважды сильно встряхнуло. Однако Шарим настолько был погружен в свои мысли, что даже не заметил этого.

Всю оставшуюся часть дня шериф посвятил осмотру лагеря. К всеобщему удивлению, славящийся своей жестокостью Шарим вел себя с заключенными, словно добрый дядюшка из благотворительного общества. Он устроил разнос коменданту Петро за тот беспорядок, что творился в казармах. Охранники были вынуждены взяться за метлы и своими руками подмести всю территорию лагеря. Шарим настоял, чтобы всем женщинам и старикам выдали одеяла (а дело шло к осени, и ночи стояли прохладные). Лазарет новому шерифу решительно не понравился, и он приказал снести его и через три дня возвести новый, просторный, с чистыми палатами и всем необходимым медицинским оборудованием. Завершился вечер чудес тем, что Шарим зашел в один из бараков и поужинал вместе с заключенными. Едой он остался недоволен, о чем сообщил ошеломленному Петро в самых резких выражениях.

Когда солнце зашло за край кратера, Шарим пожелал заночевать в здании комендатуры, в комнате для почетных гостей. Тиккерс следовал за шерифом буквально по пятам. Он отчаянно пытался разгадать логику действий своего высокого начальника, но так и не смог ничего понять.

Оставшись наконец в одиночестве, Шарим уселся в кресло и закрыл лицо руками.

— Черт побери, я и не думал, что власть — такой тяжкий груз… — пробормотал он. — Эти ослы Тиккерс и Петро здорово перегнули палку. Нам удалось подавить бунт, но если пограничники решат, что Триумвират слишком крепко схватил их за горло, то рано или поздно начнется уже не бунт, а восстание сотен миров Клондайка! А это уже не шутки. Что же делать?

Внезапно позади послышался шорох. Шарим мигом выхватил из кармана бластер, но встать не успел. Чья-то тяжелая рука легла ему на плечо, а возле его горла сверкнул кинжал.

Шарим выругался сквозь зубы.

— Дьявол, тысяча раз дьявол! Как ты сумел сюда пробраться, Эрих Клайн?

Как только космобриг отчалил от палубы флагманского корабля флота Федерации, Чейн задал автопилоту курс в сторону планеты Мидас, а затем заперся в своей каюте. Ран гор был помешен в тесном медицинском отсеке и продолжал спать, лежа в ванне с биовосстанавливаюшим раствором. По словам главного врача флагмана, раненый зверь придет в себя не раньше, чем через двое суток. Чейна это вполне устраивало, ему надо было многое обдумать, прежде чем он осмелится встретиться со старым и верным другом.

Шорр Как пока не подавал и признака своего присутствия на борту. Старый пройдоха отлично понимал, что лучше сейчас не попадаться варганцу под горячую руку, и сидел тихо, словно мышь, в своей каюте.

Никогда еще Чейн не ощущал себя таким разбитым и опустошенным. А ведь еще несколько дней назад, после того, как ему вместе с Милой, Лианной и Шорром Каком удалось ускользнуть из Замка звездных крестоносцев, он считал себя победителем! Весь Млечный путь казался ему огромной серебристой дорогой, а он ощущал себя гигантом, шагающим по звездам. Только он один из мириадов людей и нелюдей был посвящен в тайны прошлого и настоящего Галактики, только он один мог повлиять на ее будущее… А бессмертие давало шанс увидеть это будущее, которое было для него, и только для него одного, вовсе не таким уж далеким. Дух захватывало от такой сияющей перспективы!

Но за считанные часы все, что он сумел добыть невероятными усилиями, превратилось в прах и тлен. Оказалось, что фантастическое бегство из Замка было спланировано Х’харнами и он сам привез на флагманский корабль супершпиона, который в одиночку мог натворить бед больше, чем целая эскадра боевых дредноутов. Но хуже всего, что никто, кроме него, в этого супершпиона не верит и даже не пытается его искать. А потом, когда сверхнейн примет внешность, скажем, адмирала Претта, будет уже поздно…

Бессмертие? Звучит хорошо, приятно, но только если не вдумываться в суть этого слова. А если вдруг узнаешь, что все клетки твоего тела начинают изменяться самым невероятным образом и вопреки твоей собственной воле, становится, мягко говоря, не по себе. К тому же оказалось, что он отныне не только бессмертен, но и почти неуязвим! Даже сверхнейны не обладали такими чудодейственными качествами. Нужно ли возмущаться, что сразу двое — Мила и адмирал Претт — задали ему один и тот же жуткий вопрос: «Морган, ты — человек?»