— Подожди, — выставив руку вперед, хмурю лоб. — Что это было только что? Я не просила больничный.

— Угу, я в курсе.

— И? Тогда зачем ты это сделал?

Вздыхает, закатив глаза.

— Сонь, я хотел как лучше.

— Почему меня не спросил, хочу ли я этого?

Орлов вмиг становится серьезным.

— А что ты хочешь, мартышка?

— Я уже говорила. Хочу замуж, семью, детишек…

Ухмыляется.

— В ЗАГС могу позвонить хоть сейчас. Твои вещи перевезем вечером, а детишек… — загадочно улыбается, и в этот момент я вспоминаю, что последний секс был без защиты!

— Гад, — мгновенно вспыхиваю от злости. Толкнув Орлова в плечо, шиплю сквозь зубы: — ты же знаешь, что мне нельзя делать аборт!

— Угу, знаю.

— Молись богу, Кирилл…

Он хватает меня за запястье и тянет на себя, заставляя устроиться сверху. Обхватив мое лицо обеими ладонями, гладит скулы:

— Если ты забеременеешь после этого раза, то будем рожать. Я люблю тебя, Сонь. Сдавайся. Хватит со мной воевать. Я больше тебя не обижу!

— Ну… Что скажешь, Сонь?

— Ты положительный.

— И?

— Я отрицательная.

Не понимаю, а она хлопает своими пушистыми ресницами и кончиком языка ведет по нижней губе.

— Мне нельзя делать аборт.

— Глупышка, — притягиваю малышку к своей груди и покрываю поцелуями макушку. — Никакого аборта. Будем рожать.

— А если не получится?

— Рожать?

— Нет. У нас с тобой — не получится! Что тогда? Я останусь одна и…

— Не неси чушь, Мартынова. Во-первых, не факт, что ты залетишь.

Соня вырывается из моих объятий. Приподнимается и впивается в мое лицо колючим взглядом.

— Ну и словечки у тебя, Орлов.

Поднявшись с кровати, она хватает простыню и кутается в нее, будто в плащ.

— Эй, ты куда? — кричу в след.

— В душ.

Она уходит, и я остаюсь один. В голову лезут разные мысли. Как удержать ее, а? Что сделать, чтобы осталась со мной навсегда? Замуж позвал, встречаться предложил, ребенка хочу… Ну что, что еще нужно этой рыжей колючке? Она же всю душу измотала мне за все годы, что мы не вместе!

Ладно.

Потерплю еще чуть-чуть, а потом, если вдруг ее так и не отпустит, то отступлю.

Насильно мил не будешь, да и не надо!

Я присоединяюсь к Мартыновой в душе и внезапно у нас случается второй раунд. Без моей кульминации, да и пофиг. Главное, она счастлива. Смотрит на меня почти влюбленным взглядом и за этот взгляд я готов отдать многое.

— Кир, я поеду домой. Вещи давно высохли.

— Тебе не обязательно ехать именно сейчас.

— Ищешь предлог, чтобы я осталась?

— Нет. Прямо говорю. Оставайся.

— Зачем? — она поворачивает голову в мою сторону, а я беру ее за запястье и подношу руку к губам.

— Сонь, мы впервые за долгое время говорим откровенно. Буду с тобой честным. Я не хочу, чтобы ты сейчас уезжала. Мне хорошо с тобой. Чистый кайф. Останься, а?

— Я прогуляла работу, — вздыхает.

— Ты на больничном.

— Что мне твой больничный? Сам знаешь, как его выплачивают.

— Значит, дело в деньгах? У тебя проблемы с финансами? Ты скажи прямо, и я помогу.

Качая головой, мартышка отходит в сторону и, повернувшись ко мне спиной, одевается. Я залипаю на тонкой талии. Скольжу взглядом по округлым бедрам и сглатываю слюну. Моя детка — просто космос!

— Кирюш, я взрослая девочка и в состоянии саму себя обеспечить, — звучит колко и потому я ощущаю в сердце щемящую боль.

— Я не это имел в виду.

— Угу. Я поняла.

Закончив одеваться, малышка подходит ко мне и, положив руку на плечо, целует в щеку.

— Я вызову такси. Спасибо за нереальный секс, но я уже пойду.

— Сонь.

— Что?

— Встреться со мной сегодня вечером.

Мартынова вскидывает бровь в удивлении, и я добавляю:

— Я приглашаю тебя на свидание.

— Ты уверен, что нам это нужно?

— Очень нужно.

— Ладно. Только…

— Что?

Нахмурившись, Соня смотрит на меня двусмысленным взглядом. Я не понимаю, чего она боится, над чем думает, но седьмым чувством ощущаю ее сомнения, а потому добавляю:

— Я буду вести себя прилично.

— Неприличным ты мне нравишься больше.

— Тогда в чем дело?

— Все в том же. Сейчас у тебя горят глаза, и ты готов целовать песок, по которому я ходила, но… Мы же оба знаем, что наступает потом. Конфеты, букеты заканчиваются и начинаются серые будни. А еще… — тяжелый вздох. — Есть наши родители.

— Мама больше не будет лезть в наши отношения.

— А моя — будет! И очень…

— Почему? Елена Сергеевна настолько меня ненавидит? Я же ничего плохого ей не сделал.

— Ты сделал больно ее дочери. По-моему, это — более, чем достаточно.

— Сонь, было бы у тебя желание, а все остальное — можно изменить.

— Меняй, Орел! Только на этот раз думай, пожалуйста, головой, — устремляет взгляд на ширинку моих домашних штанов, — а не тем, что ниже пояса.

Широкая улыбка расползается на моих губах. Миновав разделяющее нас расстояние, я обнимаю Мартынову за талию и, оторвав ее тело от пола, кружу в воздухе.

— Отпусти, бешеный, — в ушах звенит ее звонкий смех, и я повышаю скорость.

— Дай две минуты. Я переоденусь и отвезу тебя домой.

— Отвези.

Пока я в спешке натягиваю на себя джинсы и простую футболку, Соня не сводит с меня глаз. Я вижу, как она смотрит, как задерживает дыхание, когда я хватаю с тумбочки бумажник и ключи от тачки.

— Поехали?

Я открываю перед Соней входную дверь, галантно пропускаю вперед и уже в лифте прижимаю малышку к стене, и целую в губы.

— Ты испачкался, — она стирает след от губной помады, скользя пальцем по моей губе, а я хватаю ее за руку и нежно целую тыльную сторону ладони.

Оказавшись на улице, я беру свою крошку за руку, перекрещивая наши пальцы в замок, и веду к машине.

— Прошу, — помогаю забраться на сиденье.

Прыгаю на водительское кресло, запускаю мотор и приказываю себе смотреть на дорогу, а не на «помеху» справа!