– Стоять! Лечь на землю! – кричу, как можно более грозным голосом и решительно направляюсь к пытающемуся удрать нарушителю. Толкаю его ногой ниже спины, и он, споткнувшись, растягивается в пыли. Далее выдаю фразу из боевика, виденного некогда по головизору: – Морду в грязь, руки за голову! Руки за голову, я сказал!

Вконец сломленный вояка покорно подчиняется. Он пытается еще что-то лепетать, но я прерываю его грозным окриком:

– Молчать!

Обдумываю ситуацию. По каким-то соображениям часовые не снабжены портативными устройствами связи. Допотопный аппарат прикреплен к стене смотровой вышки, до которой от меня шагов двести. Заставляю арестованного ползти в том направлении. Уже у самой вышки он злобно шипит:

– Ну, выкидыш ягуанта, завтра же заставлю тебя жрать дохлую крысомаку…

Пинком по ребрам заставляю его заткнуться и, подумав, обрываю проводки от аппарата связи.

Когда наконец-то является смена, я уже сбиваюсь со счета, сколько раз сопроводил ползающего нарушителя от одного конца стрельбища до другого. Его некогда чистенькая форма теперь основательно измята и покрыта внушительным слоем пыли.

– Кто это? – удивленно поднимает брови подошедший капрал Линк, а увидев лицо мастер-сержанта, стремительно бледнеет и, еле шевеля губами, бормочет: – Извините, сэр.

– Меняй часовых, капрал, – оставаясь лежать, командует нарушитель, и в его голосе теперь слышится лишь усталость.

Когда ритуал смены проведен, мастер-сержант наконец-то с трудом поднимается и поворачивается ко мне. Я берусь обеими руками за ремень карабина, показывая готовность вновь скинуть его с плеча. Тогда он переводит взгляд на Линка и наносит стремительный удар ему в челюсть. Капрала сносит в темноту. А вскоре в темноте скрывается и освобожденный нарушитель.

Понимаю, что если нелюбовь Линка ко мне была надуманной, то теперь станет явной.

Позже, уже в казарме, узнаю, что задержал действительно мастер-сержанта операторов, обслуживающих мишени на полигоне. Их казарма находилась недалеко от стрельбища, и, возвращающийся задержавшийся в части мастер-сержант, решил срезать путь через охраняемый объект. Возможно, раньше он всегда так и делал. Обещанной им экзекуции я избежал. Когда он на следующий вечер явился в нашу роту, Тор отправил его к Бужину, одновременно намекнув на то, что для некоего незадачливого оператора лучше будет избегать встреч с русским сержантом.

После отбоя меня вызвали в канцелярию, где собрались все взводные сержанты во главе с Тором, и потребовали подробно рассказать о происшествии.

Я уже засыпал в своей постели, а смех сержантов все еще периодически разносился по расположению.

И, как говорится, потекли армейские будни стремительной чередой. Хотя, слово «будни» больше ассоциируется со спокойным, соразмеренным течением времени. А потому оно вряд ли подходит для обозначения практически ураганного темпа, в котором проносилась служба курсантов общевойсковой учебки на далекой покрытой лесами планете.

Сказать, что служба не совсем соответствовала моим доармейским представлениям? Да она им совсем не соответствовала!

Собственно, из чего эти представления складывались? Из виденных по головидению боевиков, из пропагандистских роликов и авторитетных рассказов и заверений тех, кто знал об армии из тех же боевиков и роликов. В итоге воображение рисовало образ подтянутого красавца в чистой, идеально отглаженной форме, небрежно облокотившегося на стойку бара и беседующего с длинноногой красавицей. Разумеется, периодически, в промежутках между посещениями баров и бесед с красавицами, герой надевал сверкающую, не имеющую ни единой царапины броню, наносил на лицо боевую раскраску, после чего опускал непроницаемо-черное забрало гермошлема и распугивал очередную орду инопланетных монстров.

В реальности же мы, как выразился Отто Гергерт, будто бы в каменный век попали. Гораздо позже, пройдя джунгли другой, более суровой планеты, я осознал, что выжил во многом благодаря полученным в этой учебке навыкам. Но сейчас не переставал вместе со всеми сетовать на отсутствие нормальных элементарных цивилизованных условий быта и на невообразимо отвратительное питание. Мы были уверенны в махинациях высокого начальства, которое снабжает солдатскую кухню просроченными и пришедшими в негодность продуктами. Ну и что, что, несмотря на чрезмерные нагрузки, мы не только перестали худеть, но и обрастали крепкими мышцами, соответственно набирая положенный вес? Ну и что, что уже давно никого не выворачивало при виде сваренных вместе с гречневой крупой белых червячков и слизистых кусочков волосатого вареного свиного сала? Факт оставался фактом – солдат кормили чем попало. А иногда и вовсе не кормили.

Теперь, перед заступлением в караул, мы уходили в сопки еще до завтрака и весь день обеспечивали себя пищей сами. Приходилось только сожалеть, что ультразвуковые пугалки не подпускают близко к расположению полка крупную дичь. А может, следовало радоваться, что вместе с дичью отпугивались и хищники. Кто знает, какие монстры водятся в этих бесконечных лесах. Но змей в сопках было предостаточно, в ручьях хватало мелких рыбешек и таких же мелких раков.

Особую радость доставляли обнаруженные запасы кладовщика – мелкого полосатого зверька, устраивающего схроны под корнями деревьев. Трудно было проследить за юрким зверьком, чтобы обнаружить его норку. Но еще трудней было добраться до собранных им запасов отборных орехов, которых порой хватало, чтобы плотно наесться всему взводу. Дело в том, что кладовщик устраивал свои запасники практически под самим стволом крупного дерева в густом переплетении крепких корней. Вдобавок ко всему еще и норка, в которую легко можно было бы просунуть руку, не была прямой, а кружила вокруг тех же корней. Вот и приходилось нам, обнаружив схрон, пытаться пробиться к нему сразу с нескольких направлений, стараясь найти место, где можно прокопать прямой доступ к желанному лакомству. Нередко нам просто не хватало времени, а возвращаться к этому месту через неделю не имело смысла – зверек переносил запасы в новые кладовые.

А чего стоил самостоятельный ремонт одежды? Разве рабочий самой захудалой фабрики на Кинге, или на другой цивилизованной планете, может представить, что порванную спецодежду вдруг придется зашивать примитивным способом, вместо того, чтобы выбросить в утилизатор и получить новую? Между тем, на нашей форме с каждым месяцем появлялось все больше швов и заплаток. Когда они достигли определенного количества, то стали казаться вполне естественным элементом камуфляжа. А мы теперь делились друг с другом умением накладывать стежки крестиком, вперехлест и зигзагом, и соревновались в количестве продетых в игольное ушко ниток.

Так же вызывали недоумение используемые здесь примитивные аппараты связи. И это в то время, когда с помощью мини генераторов прокола мгновенно передаются сообщения с одного края галактики на другой. Разумеется, в БПРах и даже в «Кирасах» присутствовали устройства, способные связываться с находящимися на орбите кораблями. Однако нас настойчиво заставляли тренироваться в сборке раций, дальность действия которых не превышала нескольких километров. Правда, офицер-преподаватель, обучая взвод сборке и настройке этих допотопных устройств, объяснял, что их преимущество как раз и заключается в крайней простоте и возможности ремонта в полевых условиях самыми корявыми руками, обладателями коих мы являемся.