Наверно, совсем не случайно собиратели фольклора записывали до недавнего времени весьма интересные предания об этой первой официальной христианке Киевской Руси. Причем чем севернее, тем меньше внимания обращалось на "деревскую месть", а образ великой княгини связывался скорее с посещением Константинополя и крещением Ольги. Чем южнее, тем явственнее сползала с образа христианская шелуха, и тем страшнее и безжалостнее становилась наша святая. У древлян, где легенда помещала город Искоростень, долго ходило предание, что Ольга так ненавидела своего мужа, что решила согнать его с княжеского стола, и будто бы Игорь бежал от подосланных княгиней убийц в Деревлянскую землю, и подошла Ольга с войском к городу и семь лет осаждала его, а потом ей удалось взять город, убить Игоря, и тогда она сожгла Искоростень, правда, не используя птиц, а попросту забросав его горящими факелами. А жителей Искоростеня она выгнала в поле и повелела убивать сначала мужчин, а потом женщин и детей. Предания юга можно разделить на несколько типов: сказания о том, как Ольга убила своего мужа князя Игоря; сказания о том, как Ольга изменила своему мужу с воеводой Свенельдом; сказания о том, как Ольга погубила полюбовника Мала – и все в таком же духе. Но по любому варианту сказания Ольга представала злобной, подозрительной, жестокой, властной, коварной и очень мудрой женщиной. Отдельно от Ольги существовал ряд сказаний и об Игоре – и по ним выходило, что великий князь был малодушен, злобен, несправедлив, коварен и ко всему прочему лишен мужской силы и возможности продолжить свой род. Сказания рисуют его самыми черными красками. Очевидно, ему так никогда и не простили чудовищного разгрома под стенами Константинополя. К тому же и века тому назад люди немного умели считать, и то странное долгожительство, не украшенное к тому же выводком детей, казалось невероятным. Вину за сорокалетнюю бездетность этой мифической пары возложили на Игоря. Так что понятно, почему отцовство было в конце концов приписано Свенельду. Сказания – это сказания, верить им можно еще меньше, чем летописным текстам, однако нет ли тут зернышка истины? Может быть, истина эта как раз в том, что первая династия прервалась буквально после первых "Рюриковичей", в силу обстоятельств не сложилось династии (возможной) и из потомков Олега – по крайней мере, по мужской линии. Некоторые легенды упорно выводят родословие Ольги не от неведомого псковского или плискского рода, а от князя Олега, поскольку из всех возможных претендентов на основание династии это был наилучший кандидат. Эта версия понятна: имена Олега и Ольги, сходные по звучанию, могли заронить мысль, что Олег не родственник: Рюрика, не оставивший потомства, а настоящий отец великой княгини Ольги. Это имя было очень популярно впоследствии и у княжеской верхушки. Зато имя Рюрик появляется в этой среде только спустя два века после "призвания варягов". Есть над чем задуматься. Появляется и мощная ветка князей – ольговичи, правда, родоначальником этого ответвления выступил другой, более поздний Олег. Что же касается княгини Ольги и странным образом рожденного на закате женского возраста младенца, этот факт в народном сознании прекращал род Рюрика – если уж следовать такой логике, то последующие князья, дети Святослава, должны были бы именоваться Свенельдичами. В монашеской среде, конечно, столь крамольная мысль даже не ночевала: знатоки Библии хорошо изучили Священное писание, Сара в этой чудесной Книге книг произвела первенца на седьмом десятке, почему бы принявшей христианство из рук самого византийского Монарха Ольге не родить своего первенца в сорок пять или пятьдесят лет? Канонизированной греческой церковью святой разрешено совершать и не такие чудеса! Для монашеского сообщества светлый образ первой русской святой не могла перечеркнуть даже кровожадная расправа в "Деревех". Тем более что, по летописи, сразу после этой расправы Ольга стала наводить на Руси то, чего этой земле всегда сильно не хватало, – порядок. Летопись понимала порядок как введение даней и оброков, а также создание неких перевалочных пунктов – погостов – по всей киевской и новгородской земле, с юга на север. Это указание историки обычно отбрасывают как нереальное, но в нем тоже есть своя правда; Ольге приписывали первую попытку централизации русских земель. Если учесть, что почти столетие Новгород не управлялся из Киева и в нем не было никакого киевского князя, то югу и на самом деле хотелось прибрать север к рукам – они его благополучно потеряли. Но на самом-то деле у Ольги не было даже полной власти не только над далеким Новгородом, но и над любым иным городом южной Руси – в каждом из княжеств сидели свои, местные князья, и власть женщины, исполнявшей роль регентши при малолетнем сыне, была скорее всего минимальна. Вполне вероятно, поездка в Константинополь и официальное принятие христианства были единственным способом упрочить власть и собрать ее в единый кулак. И поездка Ольги – это не плод воображения монахов спустя два века, а факт совершенно реальный. Ольга посетила Константинополь, о чем сообщают не русские, а византийские источники. Эти источники, однако, ничего не говорят о факте крещения, вот в чем проблема.

Летопись рассказывает о крещении Ольге в самых светлых тонах:

"В год 6463 (955). Отправилась Ольга в Греческую землю и пришла к Царьграду. И был тогда царь Константин, сын Льва, и пришла к нему Ольга, и, увидев, что ста очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей: "Достойна ты царствовать с нами в столице нашей". Она же, поразмыслив, ответила царю: "Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам – иначе не крещусь". И крестил ее царь с патриархом. Просветившись ж, она радовалась душой и телом; и наставил ее патриарх в вере, и сказал ей: "Благословенна ты в женах русских, так как возлюбила свет и оставила тьму. Благословят тебя сыны русские до последних поколений внуков твоих". И дал ей заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной. Она ж, склонив голову, стояла, внимая учению, как губка напояемая; и поклонилась патриарху со словами: "Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских". И было наречено ей в крещении имя Елена, как и древней царице – матери Константина Великого. И благословил ее патриарх, и отпустил. После крещения призвал ее царь и сказал ей: "Хочу взять тебя в жены". Она ж ответила: "Как ты хочешь взять меня, когда сам крестил меня и назвал дочерью? А у христиан не разрешается это – ты сам знаешь". И сказал ей царь: "Перехитрила ты меня, Ольга". И дал ей многочисленные дары – золото, и серебро, и паволоки, и сосуды различные; и отпустил ее, назвав своею дочерью. Она ж, собравшись домой, пришла к патриарху, и попросила у него благословения дому, и сказала ему: "Люди мои и сын мой язычники – да сохранит меня Бог от всякого зла". И сказал патриарх: "Чадо верное! В Христа ты крестилась и в Христа облеклась, и Христос сохранит тебя, как сохранил Еноха во времена праотцев, а затем Ноя в ковчеге, Авраама от Авимелеха, Лота от содомлян, Моисея от фараона, Давида от Саула, трех отроков от печи, Даниила от зверей, – так и тебя избавит он от козней дьявола и от сетей его". И благословил ее патриарх, и отправилась она с миром в свою землю, и пришла в Киев. Произошло это, как при Соломоне: пришла царица эфиопская к Соломону, стремясь услышать премудрость Соломона, и увидела великую мудрость и чудеса: так же и эта блаженная Ольга искала настоящей божественной мудрости, но та (царица эфиопская) – человеческой, а эта – Божьей. "Ибо ищущие мудрости найдут". "Премудрость на улицах возглашает, на путях возвышает голос свой, на городских стенах проповедует, в городских воротах громко говорит: доколе невежды будут любить невежество… " Эта же блаженная Ольга с малых лет шкала мудростью, что есть самое лучшее в свете этом, и нашла многоценный жемчуг – Христа. Ибо сказал Соломон: "Желание благоверных приятно для души"; и: "Склонишь сердце твое к размышлению "Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня". Господь сказал: "Приходящего ко мне не изгоню вон"".