Но Мани это, похоже, ничуть не беспокоило. Скорее даже наоборот. Ему, очевидно, нравилось, что с ним обращаются как с обычной собакой. Он с удовольствием играл вместе с Наполеоном и Бианкой. Когда я видела их всех вместе, то Мани ничем не отличался от них. Я утешала себя тем, что так, наверное, и должно быть.

Как-то раз я сидела вместе с родителями за обеденным столом. Они молчали и угрюмо смотрели в свои тарелки. Они всегда выглядели так после ссоры. Я уже давно решила еще раз завести разговор об их долгах. Перед этим я еще раз перечитала список советов, полученных от Мани. Правда, момент для такого разговора был, видимо, не самый лучший.

Папа нарушил молчание:

– Кира, я просмотрел выписку из твоего банковского счета. Там много денег.

Он испытующим взглядом посмотрел на меня.

– Очень много.

– Я получила их от Гольдштерна за то, что ухаживала за Мани, – объяснила я.

– Вот видишь, все и разъяснилось, – с облегченным видом сказала мама.

– Но ты сняла полторы тысячи марок, – продолжал папа. – Можешь объяснить, куда ты их дела?

Мне стало не по себе. Дело не в том, что я чувствовала за собой какую-то вину, но я явно ощущала недоверие к себе, причем несправедливое.

Я заставила себя успокоиться и объяснила, как я зарабатываю деньги. Я рассказала также, как распределяю полученные доходы. Пятьдесят процентов – для «курицы», сорок процентов – на свои мечты и десять – на расходы. Разумеется, мне пришлось еще раз рассказать историю про курицу, иначе родители вообще ничего не поняли бы.

Папа удивленно смотрел на меня. Однако мой рассказ, видимо, успокоил его. У мамы даже появилось на лице выражение гордости:

– Вот видишь, ум она все-таки унаследовала от меня.

Папа вздохнул:

– Хорошо бы и мне так же распределять доходы.

– А почему ты этого не делаешь? – спросила я.

– Потому что расходы съедают все деньги, – объяснил папа. – Знаешь, сколько нам приходится платить по кредиту, за еду, электричество и так далее?

– Но тогда распределяй хотя бы те деньги, которые остаются. Даже если это будет всего десять процентов.

– Так ведь ничего не остается. Не удается сэкономить ни пфеннига, – вздохнул папа. – Пятьдесят процентов всех денег уходит на один только кредит за дом.

– Надо снизить до минимума сумму платежей, – сделала я очередную попытку.

– Да что ты знаешь о кредитах? – набросился на меня папа.

Мама поспешила мне на помощь:

– Ну, во всяком случае, она кое-что знает о том, как зарабатывать деньги!

– Это ей просто повезло.

– А мой учитель истории постоянно говорит, что удача – это всего лишь результат подготовки и упорного труда, – поспешила вставить я.

Папа задумчиво посмотрел на меня. Кажется, я все-таки затронула в его душе что-то. Он ведь по натуре хороший человек, вот только привык всю вину за свое положение перекладывать на других. Поэтому у него и получается, что он жертва, а всем остальным просто везет.

На этот раз он был чуть откровеннее, чем обычно:

– Один предприниматель, которому я поставляю товары, как-то раз тоже говорил со мной на эту тему. Он сказал, что один раз может повезти и дураку, а умному везет постоянно. Я тогда не понял, какое отношение ум имеет к везению. Но теперь вижу, что в этом есть смысл.Если удача – это результат подготовки и труда, то чем больше я буду трудиться и чем тщательнее буду готовиться, тем больше мне будет везти.

Мама не совсем поняла его и спросила меня:

– А как ты готовишься зарабатывать деньги?

Я рассказала ей про «Дневник успеха», который веду каждое утро. При этом я осторожно заметила, что так делают и все сотрудники Гольдштерна.

– И что это дает? – с сомнением спросил папа.

– От того, насколько мы верим в себя, зависит то, сколько мы зарабатываем. Вся разница в том, на чем мы сосредоточиваем свое внимание, – на тех вещах, которые можем сделать, или на тех, которых не можем. Без «Дневника успеха» я бы даже не стала задумываться о том, где могу заработать деньги.

Отец молча кивнул. Меня бы не удивило, если бы он тайком тоже завел себе «Дневник успеха». Но, естественно, он не мог так сразу в этом признаться.

Я чувствовала, что внутренне он уже готов воспринять мои идеи.

– Папа, а почему бы тебе не поговорить с Гольдштерном о своих финансах? – предложила я.

– Не думаю, что это его заинтересует.

– Я уже беседовала с ним на эту тему. Он сказал, что будет рад видеть тебя и что это даст ему возможность отблагодарить тебя за то, что ты приютил его собаку.

– Но деньги – это не тема для разговора, – выдала мама свое любимое изречение, которое ей внушили еще в детстве.

Я совсем осмелела.

– А вы никогда не считали, сколько раз за столом обсуждали свои финансовые проблемы? И все время речь идет о том, чтобы хоть как-то перебиться и выкрутиться. Может быть, лучше найти какое-нибудь умное долгосрочное решение?

Родители задумчиво переглянулись. Если бы я сказала такое еще пару недель назад, то разразился бы скандал. Но, кажется, они начали воспринимать меня всерьез. Они действительно слушали меня и задумывались над моими словами. Я почувствовала, как это важно – зарабатывать деньги и уметь обращаться с ними. В этом случае к тебе сразу начинают относиться с уважением.

Мама первая согласилась побеседовать с Гольдштерном. Я думаю, это объяснялось тем, что они до сих пор еще были незнакомы и ее разбирало любопытство. Я позвонила Гольдштерну и договорилась с ним о встрече с родителями.

Меня переполняла радость. Я была уверена, что Гольдштерн поможет родителям. Вернее, покажет им, как они сами могут себе помочь.

Наконец настал тот день, когда госпожа Трумпф должна была вернуться. Я позаботилась о том, чтобы встретить ее. Мне нужно было подготовить ее к случившемуся. Пришли также и двое полицейских. Узнав о ее возвращении, они пришли, чтобы уладить все формальности.

Госпожа Трумпф на удивление спокойно восприняла рассказ обо всех происшествиях. Первое, что она сказала, это: «Вот же дураки! Лучше бы пошли на биржу. Там денег намного больше, чем у меня». Какая это все же замечательная женщина!

Полицейские не скупились на слова, описывая ей, как смело вели себя Марсель, Моника и я. Они показали ей и статью в газете. Потом они передали ей опись вещей, найденных в сундуке. Все ценности были надежно сохранены в полицейском сейфе.

Госпожа Трумпф была тронута и сердечно поблагодарила меня. Когда полицейские ушли, я наконец смогла спокойно поговорить с ней.