себя, виноградинку за виноградинкой — принц с новым любимцем. Дэмиен увидел, как на другой стороне зала Стратон хлопнул по плечу раба, который ему прислуживал; это был знак, что Стратон желает тактично удалиться и насладиться ласками раба в уединении.

Дэмиен машинально поднял кубок. Он был пуст. Стратон был не единственным Акиэлоссцем, который уходил вместе с рабом; мужчины и женщины в зале также позволяли себе это. Опьянение и рабы, изображающие сражение, разрушали запреты. Акиэлосские голоса становились все громче, ободренные вином.

Лорен наклонился еще ближе, чтобы интимно прошептать что-то на ухо Исандру, и затем, когда исполнение баллады достигло апогея, а столкновение мечей отдалось гулом в его груди, Дэмиен увидел, как Лорен хлопнул Исандра по плечу и поднялся.

«Бьюсь об заклад, ты никогда бы не подумал, что принц может завидовать рабу. Сейчас я бы поменялся с тобой местами в один удар сердца». Слова Торвельда.

Дэмиен произнес:

— Прошу меня простить.

Весь двор поднялся вокруг Дэмиена, когда он оттолкнулся от своего трона-софы. Пытаясь последовать за Лореном, он был пойман в прощальные церемонии; зал казался удушающим давлением тел и шума, и когда светловолосая голова исчезла у дверей, то одна за другой Дэмиена останавливали группы гостей, вставая на его пути. Ему следовало взять с собой собственного раба, тогда толпа испарилась бы, понимая, что Король желает уединения.

Коридор оказался пуст, когда Дэмиен наконец вышел в него. Его сердце глухо колотилось в груди. Он повернул за первый угол в проход, почти ожидая увидеть удаляющуюся фигуру Лорена. Вместо этого он увидел голую, пустую арку, с которой была снята ее Виирийская резная решетка.

Под аркой стоял Исандр, с его оленьими глазами казавшийся смущенным и брошенным.

Он был настолько смущен, что на мгновение просто уставился на Дэмиена широко раскрытыми глазами, прежде чем понял, что происходит, и упал на пол, прижимаясь к нему лбом.

Дэмиен спросил:

— Где он?

Исандр был хорошо обучен, несмотря на то, что сегодня все шло не так, как он ожидал; несмотря на то, что от него требовалось рассказать об этом довольно унизительном факте своему Королю.

— Его Высочество Принц Виира уехал на прогулку.

— Прогулку куда?

— В конюшнях могут знать, куда он направился. Этот раб может узнать.

Поездка, ночью, в одиночестве, уход с празднества в его честь.

— Нет, — сказал Дэмиен. — Я знаю, куда он поехал.

* * *

В ночи все выглядит иначе. Это был пейзаж воспоминаний. Старых камней и древних нависающих скал, павших королевств.

Дэмиен выехал из замка и направился к полю, которое он помнил, на котором десять тысяч Акиэлосских мужей столкнулись с Виирийской армией. Он осторожно направлял свою лошадь там, где земля уходила под откос или возвышалась. Кромка каменной плиты, обломок лестницы; по полю Марласа были разбросаны останки чего-то более древнего, древнее самой битвы — немого свидетеля разрушенных арок и разбитых, покрытых мхом стен.

Дэмиен помнил эти каменные глыбы, которые вросли в землю; он помнил, как передним фронтам приходилось обходить их и разбиваться вокруг них. Они были здесь до битвы, они были здесь до Марласа — останки давно падшей империи. Они были путеводной звездой памяти, отметиной прошлого на поле, которое могло стереть все.

Ближе; приближение было затруднительным, потому что оно было острым от воспоминаний. Это было место, где пал их левый фланг. Это было место, где он приказал своим людям атаковать несокрушимые строи и знамя со звездой, которое не дрогнуло. Это было место, где он убил последних солдат из Гвардии Принца и сошелся лицом к лицу с Огюстом.

Он спешился и намотал поводья на покрытый трещинами каменный столп, бывший когда-то колонной. Пейзаж был старинным, и обломки камней тоже были старинными; и он вспомнил это место, вспомнил взрытую землю и отчаяние сражения.

Преодолев последний каменный выступ, он увидел в лунном свете очертания плеч, белый шелк распущенной рубашки — верхняя одежда была снята, обнажая запястья и шею. Лорен сидел на каменном выступе. Его веста, так нехарактерно для него, была снята. Он сидел на ней.

Камень выскользнул из-под ноги Дэмиена. Лорен обернулся. На мгновение он смотрел на Дэмиена широко раскрытыми глазами и казался таким юным, но затем взгляд в его глазах изменился, словно вселенная выполнила неотвратимое обещание.

— О, — протянул Лорен, — прекрасно.

Дэмиен сказал:

— Я думал, тебе может понадобиться…

— Что?

— Друг, — сказал Дэмиен. — Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду.

— К чему сложности? — ответил Лорен. — Давай трахнемся.

Он говорил это, пока ветер теребил его расшнурованную рубашку. Они смотрели друг на друга.

— Я не это имел в виду.

— Может, ты не это имел в виду, но ты хочешь этого, — сказал Лорен. — Ты хочешь трахнуть меня.

Любой, говорящий такое, должен был бы быть пьян. Лорен был абсолютно трезв. Дэмиен вспомнил ощущение ладони, толкнувшей его на кровать, на своей груди.

— Ты думал об этом еще с Рейвенела. С Нессона.

Дэмиен был знаком с этим настроением. Ему следовало этого ожидать. Он заставил себя произнести слова.

— Я пришел, потому что подумал, что ты захочешь поговорить.

— Не особо.

Дэмиен продолжил:

— О твоем брате.

— Я никогда не трахал своего брата, — ответил Лорен, и в его словах послышался странный надрыв. — Это инцест.

Они стояли в том месте, где умер его брат. С ощущением растерянности, Дэмиен осознал, что они не будут говорить о нем. Они будут говорить об этом.

— Ты прав, — сказал Дэмиен. — Я думал об этом с Рейвенела. Я не мог перестать об этом думать.

— Почему? — спросил Лорен. — Я был так хорош?

— Нет. Ты трахался как девственник, — ответил Дэмиен, — часть времени. А оставшееся время…

— Как будто я знал, что делать?

— Как будто для тебя это было привычно.

Дэмиен наблюдал, как подействовали его слова. Лорен покачнулся, словно ему только что нанесли удар.

Лорен произнес:

— Не уверен, что в данный момент могу выслушивать этот твой особый вид честности.

Дэмиен ответил:

— Я не предпочитаю изощрения в постели, если ты интересуешься.

— Это верно, — сказал Лорен — Тебе нравится по-простому.

Весь воздух покинул легкие Дэмиена. Он замер, беззащитный, не готовый к этому. «Ты даже это будешь использовать против меня?» — хотел спросить он и не спросил. Лорен, стоя на своем, тоже дышал неглубоко.

— Он умер легко, — заставил себя говорить Дэмиен. — Он был лучшим из всех, с кем я сражался. Это был честный бой, и он не чувствовал боли. Конец был быстрым.

— Как зарезать свинью?

Дэмиену казалось, что он шатается. Он едва смог расслышать грохочущий шум. Лорен