Так видеть непроявленное может не каждый человек. Но каждый может искренне желать чего-либо, для него чрезвычайно важного. Когда первое соединяется со вторым, в мире случаются прорывы – в науке, технике, культуре. А убери этих несколько человек, кто бы вообще вспомнил об этих чаирах?

А если бы я не устал, рыская по окрестностям Резервного, и не прилёг отдохнуть в сливовом саду, где повстречался мне Алексей? Я никогда бы не озаботился судьбой чаиров. Всё-таки как тонка нить, ведущая к чему-то скрытому, но вместе с тем – и явному! Сколько случайностей, сколько намёков в виде полупонятных знаков! И разве можно пройти по этой ниточке, ни разу не оступившись?

Мы заговорили о случайности, которая иногда способна подтолкнуть человека к важному для него открытию. Я для наглядности привёл в пример архитектора Краснова. Он построил усадьбу Чаир, которая вовсе не была «садом в лесу», а вместо фруктовых деревьев древних пород здесь цвели розы. Получился, не чаир, а античаир. И тем не менее само название стало гулять, вскоре возник романс, посвящённый чаиру. Люди пели его, тем самым впитывая в себя энергетику чаира. Но не южнобережного имения, а чаира, как части древней культуры.

– А вот на сей раз ты ошибаешься! – сказал Джамаль. – Мне кажется, архитектор Краснов вовсе не случайно высадил их в имении княгини Анастасии…

Мой собеседник взял мобильный телефон и стал набирать чей-то номер. Я же в этот момент подумал вот о чём. Помологическая станция свои исследования по чаирам ведёт с 1913 года. А Краснов построил имение Чаир в Мисхоре в 1903 году! Не был ли он сам катализатором, заставившим учёных-селекционеров приступить к изучению чаиров? Вполне вероятно, кто-то из них прослышал о великокняжеском Чаире и захотел перевести данный культурный пласт из области романса и романтического южнобережного ландшафта в область серьёзных научных исследований.

Между тем Сергей Валентинович передал мне телефонную трубку. Я не понял, с кем именно должен говорить.

– Это Оксана, моя помощница, – шепнул он, – она имеет интересные сведения, касающиеся устройства чаиров, в том числе посадки в них роз…

Вскоре из телефонного разговора я выяснил, что оказывается, ещё академик Паллас (что зафиксировано в его работах) дал описание чаиров. Среди прочего он указывал на то, что в некоторых из них произрастали розы.

Я уточнил, а когда этот академик зафиксировал в чаирах наличие роз? Оксана пояснила, что случилось это, судя по срокам путешествия Палласа по Крыму, в конце восемнадцатого века. Так что традиция эта достаточно древняя. Архитектор Краснов скорее всего знал, что в чаирах высаживались и розы, поэтому-то и насытил имение Чаир этими благоухающими кустами.

Кроме того, в горных долинах внутренней гряды Крымских гор, где также есть чаиры, она встречала заросли шиповника, которые по посадкам и расположению напоминали розарии, которые давно одичали и выродились. Вполне возможно, это один из случаев произрастания в чаирах роз. Ссылаясь на опыт академика Палласа, она обратила моё внимание на характерную особенность распространения воздушных масс в горах.

Обычно в долинах с вершин распространяются потоки, приносящие с собой характерные горные ароматы. Учитывая рельеф местности и расположение чаиров выше по склонам, чем сёла, можно говорить о том, что жители данных сёл дышат запахами чаиров. Имея в виду, что там высаживались и розы, не трудно догадаться, что воздух гор был пропитан этим ароматом. Если вспомнить, что те же чаиры по справедливости называются «садами здоровья», сам собой напрашивается вывод об оздоровляющем воздействии чаиров на жителей гор, даже в тех случаях, когда люди непосредственно сами в «сады в лесу» не заходили.

Уже в советское время практика выращивания роз была подхвачена. Был создан целый совхоз «Аромат», специализировавшийся на выращивании роз, лепестки которых использовались в парфюмерии и иных производствах. Эти плантации очень удобно расположились на пологих холмистых возвышенностях около высокогорного массива Бойко. Почему именно там? Возможно, потому, что чаиры с розами располагались в лесах, примыкающих к Бойко или близстоящих к нему соседних горах.

Этот факт меня особенно заинтересовал. Тайнами массива Бойко я интересовался давно, но никак не предполагал, что они как-то могут быть связаны с выращиванием роз местным колхозом. Кстати, после распада Советского Союза, колхоз с таким красивым названием тоже прекратил своё существование. Плантации роз, прежняя гордость Крыма, одичали и частично выродились. За ними давно никто не ухаживает. Пройдёт немного времени, и остатки этих культур станут частью природы. Может быть, они напомнят такие же чаиры с розами, которые благоухали на этой земле и сотни, и тысячи лет назад…

Поблагодарив Оксану за очень интересные сведения о розах, я передал мобилку Джамалю. И пока мой собеседник общался с девушкой по телефону, стал размышлять о факте, мною уже слышанном и известном. Имение великого князя Николая Николаевича и его супруги Анастасии любил посещать Николай II. Сюда приводил он и своего сына, болевшего гемофилией и часто страдавшего от болей, приносимых этим неизлечимым заболеванием. Может быть, не только особое состояние природы, климата, почвы способствовали тому, что царевич Алексей здесь чувствовал себя лучше? Но дело и в розах, во всём естестве парка Чаир?! А возможно – и в самом произношении данного слова. Нет ли в нём энергетического ключика, который позволяет открывать те двери, на которых висит табличка: «Здоровье».

Я поделился собственными размышлениями с Сергеем Валентиновичем, и он в целом со мной согласился, за исключением «энергетического ключа». Данную версию ещё лишь предполагалось проверить: «работает» ли само слово «чаир» в оздоровляющих целях отдельно от конкретного сада в лесу или нет.

Но для меня в этот момент уже было отчётливо ясно, что чаир – это магическое понятие, это чара-волшебство, которое действует на людей независимо от их воли и желаний.

Мы снова вернулись к личностям тех людей, которые в разные годы поддерживали знания о чаирах, не дали угаснуть этому слову. Академики Паллас и Вавилов, архитектор (и тоже академик) Краснов, авторы романса «В парке Чаир…» Арский и Листов, сотни учёных-селекционеров и простых садоводов-любителей. Что двигало ими ради сохранения чаира? Мне кажется, не только желание сохранить ценности прошлых времён, ярчайшее проявление культуры прошлого. Дело и в самом слове – «чаир». Оно притягивает к себе как магнит, оно заставляет думать о себе и ощущать внутреннюю силу, спрятанную в своих глубинах.

Забегая вперёд, скажу, что в последующем мне на раз приходилось вместе с Сергеем Валентиновичем, Оксаной, Алексеем и их друзьями-соратниками посещать крымские чаиры. Я убедился в их многообразии и красоте. Я искренне полюбил эти зачарованные сады. Они мне вдруг напомнили ромашку в минуты утреннего пробуждения. Сейчас солнце взойдёт, и в этот же миг ромашка раскроется. Её лепестки распахнутся, как ресницы, открывая миру свою янтарную солнечную сердцевину, похожую на крохотное сердце цветка. А сколько вокруг ромашек? Море! Столько же вокруг и чаиров. Они пока в дрёме. Но солнце вот-вот взойдёт, и сады вспыхнут, возродятся, явятся миру своей сокровенной сутью. Так что для меня чаир стал символом возрождения чего-то важного, давно забытого, но без чего завтрашний день представить невозможно.