Некоторые историки прошлого связывали происхождение казаков с ордынскими татарами. Ничего удивительного в этом нет. Казачество и есть преемник Орды и вопрос о происхождении казаков достаточно легко решается в том случае, если мы примем к сведению информацию восточных авторов о национальном составе Орды. Отмечу еще раз, термин татары получил этническое значение очень поздно, уже в Новое время, а до этого он представлял из себя социально-профессиональный термин, обозначавший просто-напросто бойца ордынского войска. Первые упоминания в русских летописях о казаках создают такое впечатление, что летописцы не делают особой разницы между казаками и ордынскими татарами.

Так, по сообщению Типографской летописи: «В лето 7000 (1492)… Того же лета, июля въ 10, приходиша Татарове Ординские, казаки, в головахъ приходилъ Тимишомъ зовоуть, а с нимъ двесте и 20 казаковъ, въ Алексинъ, на волость на Вошань и пограбивъ и поидоша прочь. И прииде погоня великого князя за ними: Феодоръ Колтовской, да Горяинъ Сидоровъ, а всехъ ихъ 60 человекъ да 4. И оучинися имъ бой въ поли промежи Трудовъ и Быстрые Сосны, и оубиша погании великого князя 40 человекъ, а Татаръ на томъ бою оубиша 60 человекъ, а иные едучи Татарове в Ордоу ранены на поути изомроша».

Или вот как понять нижеуказанные сообщения Типографской летописи, следующие буквально друг за другом и относящиеся к одним и тем же субъектам, т. е. к крымцам:

«Лета 7029… Того же лета, месяца июля 26, прииде царь Крымский Ахматъ Кирей и з братиею и з детми, да с ними изъ многихъ Ордъ были казаки, да отъ короля воевода Остафей Дашковичь, на пределы Рязанския».

«Лета 7036, месяца семптемврия въ 9, прииде Крымъский царевичь Исламъ, а с нимъ иныя церевичи и многихъ Ордъ Татарове. И пришелъ к реце к Оке съ всеми силами, и былъ ему бой того же дни с великого князя воеводами о реце Оке. На том же бою побиша безбожныхъ много».

Еще одним важным обстоятельством являются политические отношения казачества и Московии. В общем и целом их нельзя назвать простыми. Говоря, к примеру, о событиях Великой смуты, историк А.Л. Станиславский оценивает их как полномасштабную гражданскую войну, в которой главными действующими лицами были казаки и дворяне. По его мнению, программой-максимум казачества было уничтожение российского дворянства[96]. Кроме Смуты можно отметить восстания Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачева, которые вовсе не являлись крестьянскими бунтами, а представляли из себя именно войны казачества с Московией. В этом смысле данные войны ничем особо не отличались от конфликта великого князя Дмитрия Донского с войсками темника Мамая, в котором на стороне Мамая, кроме всех прочих, оказалась еще и Литва.

Однако, так же как в свое время Орда силой выясняла свои отношения с Москвой, она таким же образом выясняла отношения и с Литвой, чему примером является битва на Ворскле. Об этом примечательном событии Типографская летопись сообщает следующее:

«В лето 6908 (1399) … Того же лета князь великый Витофть Литовский събра воя многы, а с нимъ бе царь Тахтамышъ съ своимъ дворомъ, а с Витофтомъ Литва и Немцы, Ляхи, Жемоть, Татарове, Волохи, Подоляне, единехъ князей с нимъ бе 50 числомъ, и бе сила ратныхъ велика зело, съ всеми сними полкы, съ многочислеными ратми ополчися, поиде на царя Темирь Кутлуа и на всю его силу Татарьскую. Похвалився Витовтъ, глаголаше с Тахтамышемъ: «Азь тя посажю въ Орде на царстве, а ты мене посади на Москве на великомъ княжение». А на томъ поидоша на царя Темирь Кутлуя. А царь Темирь Кутлоуй в то время приспе съ многыми своими полкы ратными, и сретошяся с Витовтомъ обои в поле на реце на Воръскле, и бысть имъ бой великъ, месяца августа въ 12 день. Надолзе же бьющимся, поможе Богъ Татаромъ, и одоле Темирь Коутлоуй и победи Витовта и всю силоу Литовскую, и убеже Витовть в мале дроужине, и Татарове погнаша по нихъ, секоуще. А Тахтамышъ царь, бежачи с бою того, много пакости оучини земли Литовской».

Политические отношения Орды, Литвы и Москвы представляли этакий треугольник, скажем прямо, далеко не любовный. Во-первых, Москва вступала в сговор с Ордой и била Литву, во-вторых, Литва вступала в сговор с Ордой и била Москву, однако, следует признаться, автор не нашел информации о сговоре Москвы и Литвы против Орды. Это обстоятельство заставляет задуматься о сущности российской внутренней политики Средневековья и Нового времени.

Но что же заставило казачество, в конце концов, сделать выбор в пользу Московского государства? Тем же вопросом задается и С.М. Маркедонов в статье «Государевы слуги или бунтари-разрушители?» и отвечает на него следующим образом: «Стабильность при покровительстве Москвы стала со временем рассматриваться частью казачества как меньшее зло по сравнению со свободой в условиях постоянных военных конфликтов. Однобокое экономическое развитие Дона (землепашество у казаков не допускалось), существование, зависящее от успеха очередного «похода за зипунами» также требовало внешней помощи (в нашем случае московской). Таким образом, друзья-враги казачество и государство были обречены на тесное сотрудничество, прерываемое нарушением status quo в Смутное время и период восстания Степана Разина. Будучи не в силах противостоять одновременно Оттоманской Порте и Московскому государству, донское казачество в 1671 г. сделало свой выбор, принеся присягу на верность службы российским государям. Процесс инкорпорирования «вольного» казачества в структуры государства начался»[97].

Будем говорить прямо, в эпоху полноценного функционирования Великого шелкового пути Орде было что предложить Московии и кроме военной силы, однако после его угасания она, вернее, ее преемник казачество могло предложить только военную силу. Очевидно, не случайно, что именно в эпоху царствования Петра I с новой силой разгорелась борьба России за выход к Каспийскому и Черному морям (впрочем, равно как и к Балтийскому) и одновременно произошла социальная ассимиляция казачества в качестве особого военного сословия в государственно-политическую систему России.

Таким образом, автор утверждает, что термины половцы, татары, казаки относятся к одной и той же южнорусской воинской общности и представляют собой социально-политическое явление на великорусской этнической основе с вкраплением тюркских, угорских и некоторых других элементов. Возможно, что данное утверждение покажется многим читателям явным преувеличением, однако автор ответил бы, что тотальная тюркизация и монголизация населения южнорусских степей, которую проводит вот уже двести лет российская историческая наука, является самым безудержным фантазированием.

Отобрав у казачества самостоятельность, Российская империя предоставила ему широкие имущественные и социальные привилегии. Так, по указу Екатерины II от 24 мая 1793 г. все донские земли были переданы Войску Донскому с предоставлением права на беспошлинную торговлю, исключительного права на рыбную ловлю, добычу соли на р. Маныч, с освобождением казаков от государственных податей и повинностей. Кроме того, в 1835 году лицам неказачьего происхождения было практически запрещено селиться на казачьих войсковых землях. Положение 1835 г. утверждало за «донскими казаками их исключительное положение как особой касты воинов – выход из которой и обновление поступлением новых членов было до крайности затруднено»[98]. За все это Российская империя потребовала от казачества безусловной лояльности и военной службы, т. е. ничего такого, что выходило бы за рамки здравого смысла и практической целесообразности.