— Ещё, — срывалось постыдное с распухших губ, и Влад не останавливался. Терзал плоть до изнеможения, покусывал и облизывал грудь, трогал меня большими руками и сжимал ягодицы до приятной боли.

Но что-то вдруг словно выключилось в мужчине. Он уперся лбом в мой лоб и, дыша часто и тяжело, ослабил тиски объятий. А затем вообще опустил меня на пол и холодно почти ровно приказал:

— Выходи и жди в машине.

Его глаза горели, губы выпускали порывистый горячий воздух, а кулаки, опущенные вдоль тела, сжались до хруста.

Я стояла у стены, как ударенная битой.

— Сука… — выплюнул Шрам в воздух, запрокинул голову в потолок и просвистел гневно: — Уйди, потому что я тебя трахну сейчас и не пожалею. Уходи, я сказал! — посмотрел на меня, и я прочитала в его взгляде что-то настолько страшное, что, схватив одежду, вылетела из комнаты.

На ходу застёгивая пуговицы на блузке непослушными немеющими пальцами, шептала, едва не плача:

— Да что со мной? Конечно, я должна испытывать благодарность за спасение Тёмы, но я же чуть…

Понимание, что мне хотелось продолжения, обожгло кипятком грудь. Но это неправильно! Я не из тех, кому нравится пожёстче, да и грязные словечки в постели не по мне… Но только что я едва не умирала от желания сделать следующий шаг. И это пугало до потемнения в глазах.

Этот человек, как самое тёмное зло, притягивал меня. В нём будто скопилось немеряно самой опасной энергии, и она настолько сжалась, что начинала светиться жутким пугающим сиянием. И оно притягивало меня, как глупую бабочку.

— Это лишь благодарность, — шептала я, усевшись в машине. — Я рада, что мой сын будет жить. Влад купил моё тело, и я смирилась. Ведь он требует меня полностью, и я иду навстречу. Ради ребёнка. Вот и всё.

Сказанное вслух принесло некоторое облегчение, чувство вины и ужаса отступило. Я смогла нормально вдохнуть. Посмотрев на свои дрожащие руки, вдруг вспомнила, что оставила в доме Шрама и телефон, и сумку.

Дверь открылась, и хмурый Влад бросил мне мои вещи.

— Спасибо, — попыталась улыбнуться я.

Я благодарила его за всё. За то, что дал денег, что везёт меня в больницу… И за то, что остановился сейчас. Не представляла, как это возможно, ведь мужчина казался одержимым, слетевшим с катушек. Думала, в таком состоянии он не остановился бы, даже если бы я умоляла… Ощутив неприятный укол в груди, поджала губы.

— Чем недовольна? — выруливая со двора на дорогу, поинтересовался Влад. Его взгляд, беглый, по моему лицу, слегка задержался на губах и заставил меня их поджать.

Затаив дыхание, я опасливо покосилась на взбугрившуюся мышцами мужскую руку, скользнула быстрым взглядом по широкому, украшенному дорогими часами, запястью, остановилась на сильных пальцах с прямоугольными ногтями. При воспоминании о том, как легко этот человек довёл меня до оргазма, участилось сердцебиение, а в лицо бросилась краска. Внезапно стало очень жарко.

— Жду ответа, — прозвучало приказом. — Я заплатил за честность.

Сердце ёкнуло. Признаться в том, о чём только что думала, я не смогла бы и под пытками. Как и сказать о том, что в первый миг, когда Влад прогнал меня, была расстроена…

Ни за что!

— Никому не понравится, когда называют сукой, — слова прозвучали горько.

Он промолчал. Не проронил и слова ни по дороге, ни в больнице, но всегда был за моей спиной огромной пугающей скалой. Напоминая, чем я плачу за жизнь Тёмы. Своей свободой.

Когда деньги были полностью переведены, операцию назначили, а врач отозвался о будущем Артёма с оптимизмом, я вылетела из кабинета и в порыве благодарности обняла нашего спасителя.

— Мы успели!

Сильные руки Шрама сжали мою талию, прижали к себе теснее, чем положено… Ощутив его горячие ладони, я вздрогнула и подняла голову, боясь признать, что сама нарвалась. Плотно сомкнутые губы пугали, а цепкий взгляд мужчины, направленный вперед, обескуражил. Влад смотрел поверх моей головы с дико холодной сталью в глубине зеленоватых глаз и, прищурившись, нехорошо ухмыльнулся.

Ощутив неладное, я обернулась и увидела мужа.

Бешеный

— Никому не понравится, когда называют сукой, — обиженно бросила Варя, но я точно знал, что врет. Обиделась она на другое, на то, что остановился. Тонкие пальчики все еще подрагивали, дыхание нет-нет и вылетало порывисто из приоткрытых губ.

Она хотела финальный аккорд и прекрасно поняла, что я ругнулся на ситуацию, а если не поняла, то плевать. Еще я не оберегал от потрясений, связанных со своим характером, текучих телок…

Но, когда Варвара бросилась в коридоре больницы мне на шею со счастливой улыбкой, которую можно назвать только победой, я понял, что давно не испытывал ничего подобного.

Близости. Счастья. Радости.

Я был этого лишен по своей воле, потому что после Милы никто не влезал в мое сердце, а ежедневная подпитка эмоциями, ведь жену Берегового не замечать рядом было крайне сложно, убила во мне желание пытаться кого-то найти.

Я снимал, когда припекало, доступных девок в клубе, трахал их до посинения и выгонял прочь. Легче не становилось, потому что не острая похоть была причиной, а желание обладать женщиной, которую люблю, во всех смыслах. Обладать, как муж и любимый. Разделять с ней печали и радости.

Вот как сейчас. Стоя, ошарашенный от эмоций Береговой, я прижал Варю к себе, втянул носом ее сумасшедший, сводящий с ума, запах и не думал о том, что нам предстоит пройти. Наслаждался моментом.

Да только стоило поднять глаза, как столкнулся с кривой мордой ее муженька. Он покраснел, как будто чили переел, а я лишь заулыбался. Вряд ли женушка трясется от него и дрожит от одного прикосновения.

Я уже в ее глазах победитель. Ну посмотрим, что будет дальше.

— Если хочешь, поговори с ним, — я приподнял девушке подбородок, заглянул в голубые глаза и, наклонившись, глубоко и страстно поцеловал ее. Так, что на миг у нее подкосились ноги, и мне пришлось ее придержать за талию. — Иди, Варя, я буду рядом, — кивнул в сторону и отступил.

Кто бы знал, как у меня звенели яйца. После минета, который не доведен до конца, потом ласк в коридоре, когда мне пришлось натурально прикладывать лед, чтобы успокоиться. Я хотел сбросить излишки страсти в душе, но что-то остановило. И теперь пах скручивало такой болью, что в ушах кипела кровь и в глазах темнело. Я отвернулся к стене, превратившись в слух, чтобы эта мразь, в виде муженька Варвары, не вытворила гадость.

Но не выдержал и обернулся, чувствуя между лопатками цепкий взгляд.

Варвара кивнула и, пряча под густыми ресницами панику, посмотрела на мужа. Пошагала, как на казнь.

— Дим, операцию… — начала с дрожью в голосе, но её перебили.