– Мы и так собирались идти. А с тобой нам будет легче, – умоляюще скривился мальчишка.

– Вы оставляете свое село без защиты. Об этом не думали?

– Конечно, думали. Но если мы останемся, то рано или поздно очередной отряд нападет на село и всех убьет. Вряд ли ты снова окажешься здесь, чтобы спасти нас, как сегодня… Так что или нужно уходить в горы, где нас не достанут, или разбираться с захватчиком сообща.

«Как это знакомо», – грустно усмехнулся Юсуп. Ну что ж, кто он такой, в самом деле, чтобы мешать патриотам умереть за свою родину?..

– Ладно, – махнул рукой Юсуп. – Только выйдем затемно – дорога неблизкая, а времени мало. Знает ли кто дорогу к Тереку?

– Да-да, – закивал головой кто-то из тройки. – Нужно перейти Долгий хребет, потом…

– Тогда приготовьте лошадей и одежду сейчас, – перебил его Юсуп, выставляя будильник таким образом, чтобы поспать четыре часа. – Утром собираться будет некогда… И лошадьми тоже займитесь.

Последние слова он говорил, зевая во весь рот. Приняв решение и скинув с плеч груз ответственности, он моментально расслабился – опрокинулся на бок, натягивая на себя сверху куртку унбаши, и тут же заснул.

Он проспал, как и планировал, ровно четыре часа. Минута в минуту, как робот: щелк – включился, щелк – выключился. Закрыл глаза, увидел черный квадрат и как будто сразу открыл их – от настойчивого зуммера в левом ухе.

Будильник в часах трезвонил минуты три, пока Юсуп окончательно не вынырнул из объятий сна и не отключил его. Первым делом на ум пришло привычное: «Еще бы пять минуток… – но тут же обожгло: – Блин, я ведь не занятия в универе проспать могу, все гораздо серьезнее». Он даже слегка хмыкнул, не размыкая глаз, представив, как уходит в сон снова, а пробуждается уже в Сколково со словами: «Ох и хорошо мне спалось в четырнадцатом веке».

Пришлось вставать. Чтобы не поддаться дреме снова, он сбросил наваленное на себя вместо одеяла тряпье, подскочил одним рывком, огляделся. Ночная темнота и не думала пока отступать. Хуже того, к ней прибавился густой и клейкий, словно кисель, туман, и уже в двух шагах невозможно было что-либо разглядеть. Ничего, успокоил себя Юсуп, раз утро пасмурное, значит, день будет солнечный.

Костер практически догорел, тлели лишь отдельные и почти невидимые искорки, совсем не приносившие тепла. Поежившись в предрассветной прохладе, Юсуп понял, что продрог до невозможности. Во сне он натянул на себя еще и куртку и даже завернулся в войлок, на котором спал, однако ничего не помогло. Тело закоченело и отказывалось слушаться. «Размяться бы, – подумал Юсуп, – да умыться для бодрости». Но искать источники воды ему было лень, решил обойтись зарядкой. Сделав пару махов руками, чуть не закричал от боли. Ныло все тело, начиная от паха – там, где он натер кожу верховой ездой, – и заканчивая неизвестными ему ранее мышцами. «Вроде тренируюсь постоянно, – подивился Юсуп, – а вот поди ж ты».

Горели также ссадины на лице и руках, тянуло плечевые суставы. Одним словом, все тело сигнализировало хозяину: ляг, поспи еще, отдохни.

«А вот хрен вам!» – мысленно возразил ему Юсуп и, чтобы не возникало соблазна, принялся будить спутников. Араб проснулся на удивление легко, едва Юсуп потряс его за плечо. Зато памирца пришлось пинать ногами. Он мычал, отмахивался. В конце концов Юсуп послал араба за водой и, лишь вылив на лицо Фархада целый кувшин, добился результата. Памирец сел на кошме, отряхнулся, как собака, и несколько минут мрачно смотрел по сторонам, видимо проклиная Юсупа всеми известными ему ругательствами. Однако, поскольку речь к нему пока не вернулась, никто их не услышал.

От процесса побудки памирца Юсуп согрелся и теперь чувствовал себя гораздо бодрее. Только он подумал о подростках, как те показались сами, ведя в поводу коней, нагруженных оружием и снаряжением. Судя по красным глазам, спать они не ложились вовсе.

Сейчас Юсуп корил себя за опрометчивое обещание, данное накануне Кохцулу и его друзьям. Пускай кулаки у них не меньше, чем у него, все равно это вчерашние дети, а он, подобно гаммельнскому крысолову, уводит их из села, да еще тайком. Ребяческое поведение, он должен подавать пример более серьезного отношения к жизни. Юсуп утешал себя только тем, что он не ведет их на гибель, а, наоборот, пытается спасти, вывести из зоны удара, в которой рано или поздно окажется село.

Подростки принесли с собой еду – кукурузные лепешки. Юсупу есть совсем не хотелось, вчерашняя баранина до сих пор стояла где-то возле горла. Однако пару лепешек он рассовал по карманам – как знать, что приключится с ними дальше.

Жители села еще спали, когда «отряд» покинул его. Выезжали молча, ни с кем не прощаясь.

– Уходим по-английски, – прокомментировал Юсуп, хотя его никто не понял.

Секундомер показывал, что находиться в прошлом ему осталось около десяти часов. «Маловато, чтобы поставить мир на уши», – усмехнулся про себя Юсуп.

В свой второй день пребывания в прошлом он продуманно переоделся. Нет, «спортивку» оставил, но сверху нацепил практически все ранее принадлежавшее десятнику обмундирование, включая его красивый серебряный пояс. Штаны оказались коротковаты, но были сделаны из тройной, очень плотной кожи и настолько прочны, что он не смог отказаться от них. Выглядывавшие снизу спортивные брюки Юсуп прикрыл поножами, и получилось вполне стильно. Еще он надел куртку Мусы, его кольчужную безрукавку и шлем-«луковицу». Обувь оставил свою, просто прицепив к ней зубчатые колесики шпор, – не смог пересилить свою брезгливость и влезть в сапоги убитого. Зато пояс ломился от новых и старых «гаджетов». Рядком на нем висели кинжал, сабля и «Стечкин», вполне органично вписавшийся в этот ансамбль. «Жаль, рукоятка не посеребренная, – сожалел Юсуп, – было бы вообще круто». Лук и колчан он брать не стал, а вот щит нацепил на спину – как прикрытие.

Его «бойцы» выглядели примерно так же. Лишь араб-хронист снова выделялся своим подчеркнутым пацифизмом – даже его конь щеголял без нагрудной пластины. «Интеллигент», – сощурился Юсуп и махнул рукой.

Больше всего он опасался того, что их могут принять за воинов Тамерлана – по типу вооружения или из-за красного цвета обмундирования и порубать, не спросив, кто они такие. Но других доспехов все равно взять было неоткуда…

– В путь, ваша[5]? – спросил Кохцул, и Юсуп важно кивнул, подумав: «Какая стремительная карьера, уже начальником стал». Он оглядел свой отряд: один араб-гуманист, один немой горный тролль и четыре пацана. Не говоря уже о нем самом – ни в седле сидеть толком не умеет, ни саблей махать. Короче, великолепная семерка.

– Эй, сколько тебе лет? – спросил он у Фархада. Ему вдруг пришло в голову, что, за исключением памирца, он самый старший из них.