Ромал нахмурился. Сколько же тварей ходит по земле, сколько людей не отдает себе отчета в том, насколько мерзко они себя ведут! Безнаказанные и жестокие, они творят все, что им заблагорассудится, и никогда не платят по счетам. Правило бумеранга устарело, плохое не возвращается, хорошее – тем более. Такое чувство, что люди сорвались с цепи. Они и раньше унижали друг друга, но сейчас – это поведенческая норма, средство самоутверждения.

– Маш, – Костя устало опустил руку и посмотрел на девушку, – займешь нам место в столовой? Мы подойдем через пару минут.

– Да, конечно. – Девушка неуверенно улыбнулась. – Я… тогда я вас жду?

– Ага.

Маша ушла, а Ромал посмотрел на ребят и потер лицо ладонями. Хоть все и молчали, у каждого накопилось столько слов, что хватило бы на целую книгу.

– Мы найдем дневник, – решительно отрезал Артур, – ведь так?

– Так.

– Люди совсем с ума посходили!

– Ей нужно было обратиться в деканат, – встревоженно пролепетал Даня.

– Всю группу не отчислят. Она бы только сильнее разозлила своих «друзей».

– Но кто-то же должен наказать этих преступников. Неужели не найдется управы на кучку распоясавшихся подростков?

– Найдется. – Костя перевел холодный взгляд на друга и кивнул: – Мы.

– Мы? – не понял Даниил.

– Три человека за два дня. Представьте, сколько по этим коридорам ходит тех, кому нужна помощь, но кто боится ее попросить? Кому не к кому обратиться? Наплевать на сосунка, у которого проблемы с преподавателями. Я о реальных проблемах. Эту девчонку травят.

– Людей не изменишь, Кость.

– Их можно… припугнуть. Можно попытаться объяснить.

– Ты на эмоциях, – пробормотал Артур, – вот и хочешь спасти мир.

– Я не хочу никого спасать – я хочу помочь. Черт возьми, мы и так помогаем, просто…

– Что?

Ромал вздохнул. Как он ни старался, ему не удавалось избавиться от одолевавших мыслей. Взмахнув рукой, он договорил:

– Так это продолжаться не может.

– Как? – свел брови Селиверстов. – Стихийно?

– Открыто, – поправил его Костя. – Даня прав. Ничего законного в моей идее нет.

– Вот. – Даня решительно кивнул. – Я прав.

– Но мы можем придумать что-то другое… к нам не должны обращаться лично, или у нас на пороге уже к завтрашнему утру появятся менты. Пока что пронесло, но не факт, что пронесет и дальше. Вот ты учишься «инкогнито». И помогать мы тоже будем «инкогнито».

– Ну, тогда выбор очевиден… – Артур опять почесал пластырь, который изрядно ему надоел, и пожал плечами. – Нужно переместиться в другую реальность.

– В какую еще реальность?

– Сам подумай, где можно общаться с людьми, не знакомясь и не представляясь? Где ты понятия не имеешь, достает тебя горячая красотка или сорокалетний девственник?

Костя запрыгнул на поезд мыслей Селиверстова и вдохновленно кивнул:

– Интернет.

– Десять очков Гриффиндору.

– Надо создать сайт. Что-то вроде телефона доверия, но только в социальной сети.

– И кошелек свой откроем. Ну, на случай, если кто-то захочет нас отблагодарить, как Оля, например. Это же не преступление – получать подарки?

– Сам сайт – преступление, – нахмурился Ромал.

Он разбирался в химии, физике, истории, психологии, литературе, биологии. Но не в информатике. Сайт подобного содержания вычислят за сутки. А может, и за пару часов… Не хотелось бы полжизни расплачиваться за желание восстановить справедливость в этом чертовом мире, тем более что не каждый берется за такую грязную работенку.

– Я, вообще, неплохо разбираюсь в программировании, – неожиданно сказал Даниил, и парни одновременно обернулись к нему. – Я же говорил, что мой отец работал в этом университете. Был профессором математических наук. Собственно, потому я здесь – я хотел понять его. Знаете, я всегда был хорошистом в школе. Но информатика… я прочитал все папины работы еще в девятом классе. А в десятом уже спорил с учителем. Он, если уж говорить честно, был слабоватым профессионалом.

Ромал замер, а Артур широко улыбнулся и выпалил:

– Мне это снится.

– Почему снится? – не понял Даня. – Я действительно могу…

– Да это выражение такое. Нам крупно повезло! Ты хоть понимаешь, во что мы здесь ввязываемся, вортако? – Арт стремительно повернулся к другу. – Ты – немного псих, мы это и в первый день уяснили. Хотя идея мне правда нравится. Почему бы не заступиться за Олю? Или не защитить Машу? Тем более что мы можем это сделать.

– Мне очень жаль этих девушек. И, если вы намерены помогать им, я с вами. – Даня серьезно кивнул. Он до сих пор помнил, как ребята ушли из комнаты на поиски Олиного обидчика и оставили его одного… давно он так не страдал от бессонницы. – Друзья ведь всегда друг за друга стеной, да? Я плохо понимаю, что означает эта фраза и при чем тут стена, но моя мама часто так говорит. Значит, в этом есть смысл.

– Есть, Дань. Хорошая фраза.

– Вы должны уяснить, что мы осознанно подписываемся на это дело, – проговорил Костя и уставился на соседей, – и никаких поблажек не будет, если нас поймают или что-то пойдет не по плану.

– Мы ведь не затеваем ничего плохого, – нахмурился Селиверстов, – не нагнетай.

– Грань тонкая.

– Не будем ее переходить. Слушайте, пойдемте в столовую. Маша нас ждет.

– Точно, – Ромал устало кивнул. Как же ему хотелось спать! – Только нам не стоит искать ее дневник в открытую.

– Не понял.

– Говорите поменьше, я сам подведу Машу к нужным вопросам и ответам. Сколько времени уйдет на создание сайта?

– Примерно двадцать шесть часов, тридцать одна минута и…

– Даня, такая точность ни к чему.

– А, ну тогда чуть больше суток.

– Отлично. – Ромал покосился на Арта. – Начнем сегодня.

Глава шестая

Ночные животные

Костя не скучал по прежней жизни. Единственное, что связывало его с трущобами и металлическими заборами, с лабиринтами веревок, на которых сушили одежду, и доверху забитыми мусорными баками, – мама. Ромал не забывал о прошлой жизни из-за нее.

Анна Ромал не поощряла выбор сына. Какое-то время она злилась и отказывалась общаться с Костей, как и все остальные родственники. Но вскоре Анна смирилась. Пусть он учится, пусть уезжает, она молилась лишь об одном: чтобы Костя нашел свое счастье. Немного холодная, скупая на слова, но любящая, она всегда поддерживала Ромала.

«У каждого из нас своя клетка». Так она говорила. Каждый сам выбирает, из-за чего он будет страдать, с чем будет мириться, за что станет бороться. Угодить всем нельзя. А расставить приоритеты можно. Главное не ошибиться, потому что, в отличие от родителей, незнакомцев, друзей или любовников, сами себя мы редко прощаем.

– У нас недели через две в пятницу не будет занятий, – бросил в трубку Костя, –