– Принимайте чудо! Вы просто красавица! Да еще какая!

Горилла долго разглядывала себя, поворачивалась то так, то эдак, но в конце широко улыбнулась и крепко меня обняла. Пусть у меня дух сперло от таких объятий, но как же я люблю свою работу! Как же приятно делать людей счастливыми! И обезьян тоже.

Сильняшка задумчиво порхала под потолком, да так энергично, что, казалось, лампа сейчас свалится.

– Извини, Булочка, я не совсем понимаю, как горилла связана с тобой.

– Ну как тут не понимать, – заступилась Прелесть. – Ее пышность связана с тем, что она таскает за собой все подряд. Это символически ведь вещи, а в реальности это вот жировые складочки.

– А мне ты нравишься такой пухленькой, – вставила Дезире.

– Я не говорю, что она мне не нравится. Булочка, ты у нас самая-самая, знаешь ведь это, да?

Булочка утерла слезы и, улыбнувшись, кивнула. И тут меня будто током ударило.

– Булочка, вот руку на сердце положа, ты себя считаешь красивой?

– Да, а что?

– Честно?

– Конечно, как может быть иначе?

Может, еще как может. Боже, это ведь я только такая, что недурна собой, но вечно что-то мне мерещится. Ну как от этого избавиться?

Дезире посмотрела на меня и заявила:

– Я знаю, как тебе от этого избавиться. Давай заговор от лишнего веса тебе сделаем. Как в этой сказке…

Настя в нерешительности стояла перед дверьми. Может, не стоит? Может, все это мошенничество? Может, лучше уйти и продолжать жить дальше, как жила? Ну уж нет! Надоело! Насте тоже хотелось быть стройной и красивой, и она вспомнила свою подругу Светку. Вот с нее-то все и началось.

На прошлой неделе они договорились посидеть в кафе, поболтать о том о сем. Светка ворвалась в кафе тайфуном, великолепная, прекрасная – все мужчины чуть шеи не посворачивали. А она весело подбежала к столику, чмокнула Настю в щечку и села напротив. Настя смотрела на нее во все глаза!

– Светка? Что это с тобой? Ты что, влюбилась, что ли?

– Ага, и по уши!

– В кого?

– В себя!

– Это как?

– А вот так!

– Ты что, похудела, что ли?

– Не-а, ни на грамм!

И рассказала Светка тогда Насте про бабку-ведунью. Мол, сложно пересказывать все детали, но после нее у Светки будто пелена с глаз спала.

– Жизнь прекрасна! Надо в это только верить! – щебетала Светка.

И вот Настя стоит, протянув руку к звонку, и не решается нажать кнопку. Эх, была не была! Звонок был простой, видимо, с советских времен еще остался, но двери открыли сразу, будто ждали именно этого звонка.

– Вы Настя? – спросила пожилая женщина в строгом платье с белым кружевным воротничком. – Проходите, – сказала она, не дожидаясь ответа.

– М-да, похоже, правда не стоило приходить, – тоскливо подумала Настя. Обыкновенная квартира, обыкновенный интерьер, обыкновенная сухонькая старушка, хотя и очень опрятная. Женщина усадила Настю в кресло, села напротив и налила обеим чаю.

– Чем могу быть полезна? – спросила хозяйка.

– Мне ваш телефон подруга дала, Светлана Котькина… – начала было Настя.

– А, Светочка! Ну и как она? Впрочем, не важно это. Тебе-то чем могу помочь?

Настя опустила глаза и медлила с ответом.

– Мне бы заговор от лишнего веса… да только я не знаю, что-то вы не похожи на цыганку или потомственную ведунью.

Женщина улыбнулась.

– Да, похоже, тебе надо антураж подходящий, без этого никак. Будет, не вопрос, сейчас устроим.

Мне в глаза посмотри, а потом в чашку с чаем гляди, да глаз не отрывай, пока не скажу.

Настя сделала, как было сказано, и будто в омут с головой: все расплылось, потекло, замерцало, а когда к ее руке кто-то прикоснулся и она подняла глаза, то ахнула от удивления. Не было ни квартиры, ни ухоженной женщины напротив. Настя сидела на деревянной лавке у грубого деревянного стола в деревенской избе. Под потолком висели пучки трав, на русской печи кот сидел черный, глаза сверкали, как угольки.

А напротив Насти сидела бабулечка в платочке ситцевом.

– Ну, Настенька, рассказывай, чем бабка Федотья тебе помочь может.

– Ой, так это вы? – удивилась Настя. – А как это…

– Не спрашивай, не спрашивай, чайку лучше еще попей да разговор начинай.

Настя сделала еще глоток душистого чая и попыталась собраться с мыслями.

– Баб Федя, мне бы заговор от лишнего веса, – сказала она и удивилась тому, как она просто вошла в роль. Даже «Баб Федя» звучало абсолютно естественно.

– Заговор, говоришь? А зачем он тебе? Ты и так ведь не тучная.

– Да ладно вам приукрашивать, – отмахнулась Настя.

– А ну-ка, девуленька, встань-ка ровненько да посмотри-ка в окошко, – попросила старушка. Затем она провела руками над головой, возле груди и за спиной.

– Батюшки свет, да у тебя же порча!

– Порча? А кто ее навел?

– Сама ты и навела, милая. Ну, это ничего, мы сейчас быстренько ее снимем. Садись.

Старушка достала блюдо, налила в него что-то из небольшого пузырька.

– Смотри на воду, смотри и слушай, – почти приказала она Насте.

– Ангелы святые, помогите-спасите, – запричитала полушепотом старушка, водя над блюдом руками. – Девицу красную Настю на путь истинный наставьте. Наваждение снимите, одержимость растворите, в воде чистой распустите…

Дальше Настя не расслышала, она как завороженная смотрела в блюдо и очнулась только, когда старушка мокрой рукой протерла ей лоб и громко провозгласила:

– Сгинь, наваждение! Сгинь!

Настя почувствовала такое тепло в груди, что хотелось плакать и смеяться одновременно.

– Ну вот и все, душенька. Пойдем к зеркалу, оно вон там, за пологом.

Мамочка родная! Девушка смотрела на отражение и не могла поверить своим глазам. Милая-то какая!

– Что видишь? – спросила бабулечка.

– Красавица писаная! – выдохнула Настя. – Что же это вы мной сделали, баба Федя?

– Ничего, сладкая, ничего.

– Ой, я, кажется, уже похудела?

– Нет, иначе бы одежа тебе твоя велика стала. А она, вишь, как влитая сидит.

– Но я ничего не понимаю… Как?! Старушка усадила Настю за стол.